Все писатели романтики. Даже самый закоренелый писатель-реалист всё равно романтик. Про поэтов я и не говорю! Можно сказать, что романтизм возникает в голове писателя, в его душе, в его сердце. Можно сказать, что писатель рождается с этим романтическим отношением к жизни. Но усиливает романтизм именно общение с природой. И в большинстве случаев первая встреча с природой происходит в раннем детстве, благодаря поездкам за город. На дачу к бабушке и дедушке. К родственникам.
Мне повезло. Мои бабушка и дедушка жили в большом русском селе Кырчаны Кировской области Нолинского района. Селом населённый пункт называется, когда в нём есть церковь и школа. Всё это в Кырчанах имелось. И директором школы был мой дед Алексей Дмитриевич Решетников, а бабушка Анна Павловна преподавала там русский язык и литературу. Так что для них жизнь в Кырчанах была повседневностью, а для меня – праздником свободы.
Впервые меня, полугодовалой крохой, привезли в Кырчаны из Кирова, так как моя мама училась в институте. Таким образом бабушка и дедушка освободили маму для учёбы. Привезли меня в старинный поповский дом, который после революции был отдан учителям. У бабушки с дедушкой была там небольшая комната на втором этаже. Дом был двухэтажный с просторной верандой. Это всё я помню смутно. Но самое главное, что я дышала вольным воздухом, пила ключевую воду, парное молоко и ходила по зелёной траве улицы под названием Колхозная. Возле дома росли огромные тополя, на которых гнездились грачи. Весь день они галдели. И их громкие крики не пугали меня, а наоборот, успокаивали. В огороде возле дома росла клубника Виктория, которой бабушка меня угощала тёплыми июльскими вечерами. Тогда я не задумывалась о том, как молодые бабушка и дедушка справлялись с моим воспитанием без каких-либо элементарных удобств? Топили печь, за водой ходили на ключ, расположенный под горой, да ещё вели уроки в школе. Но, справлялись. Многие, кстати, думали, что я их последняя дочка, а не первая внучка, настолько они были молоды.
…Село достаточно зелёное. Идёшь по Маленькой горе, как по зелёному туннелю. Потому что с обеих сторон тропы растут тополя, сирень, черёмуха, калина, и травы вырастают выше человеческого роста. Про лопухи я и не говорю! Они такие огромные, что их можно использовать вместо зонтиков от солнца или дождя. Однажды мой муж писатель Лев Кожевников подарил мне букет из огромных лопухов. Это было очень весело! Он стоял внизу горы с этим необычным букетом, поджидая, когда я спущусь к нему. Ждал мою реакцию. Конечно, я звонко рассмеялась!
Я могу долго описывать природные красоты Кырчан. Ведь Кырчаны были для меня праздником. Там я проводила все каникулы. А училась в школе в Кирове. На улице Садовой в те времена было много детей. И местные, и приехавшие на каникулы к родственникам из разных городов тогда Советского Союза. Мы играли в разные игры ‒ «12 палочек», «Чиж на коле», «Прятки», «Казаки-разбойники», «Штандер», «Съедобное-несъедобное», «Американку», «Колечко» и другие. Об этом, кстати, вполне можно написать книгу. И я была заводилой во всех этих играх. Потому что городская, бойкая и очень хороший организатор и рассказчица. Когда я начинала пересказывать содержание фильмов, которые посмотрела в городе, вокруг меня собирались не только мои ровесники, но и ребята постарше. Всей улицей мы ходили смотреть кино в клубе, билет на детский сеанс стоил 5 копеек. Так же всей улицей мы ходили на рыбалку на реку Вою. Нам было лет по пять-шесть-семь. У каждого была самодельная удочка. Мальчишки в 7-8 лет умели делать прекрасные удочки из ольховых веток. Леска, крючок, поплавок, и ты уже стоишь на берегу Вои или Кырчанки… Или, когда начиналась пора ягод, нас отправляли за земляникой в верески. Можжевельник в Вятке называют «верес». Нам так и говорили: «Пойдите в верески, наберите земляники к оладьям». И мы всей улицей шли за село в эти самые верески собирать землянику. На обратном пути обязательно кто-нибудь запнётся за корень можжевельника, упадёт с полной кружкой земляники, рассыплет ягоды, заревёт и начнёт собирать их обратно в кружку. Обычно это была я.
Для чего я всё это рассказываю вам сейчас? Чтобы передать атмосферу, в которой проходили мои каникулы в детстве. Потому что каникулы в отрочестве и ранней юности – это совсем другое дело… Но, вот ведь, как интересно – у многих было деревенское детство, но немногие стали писать стихи, а потом выделались в поэтов, писателей и драматургов. Незатейливые стихи я начала писать довольно рано. Но это были редкие вспышки. Более-менее регулярно я начала писать лет в 12-13. Однажды дед попросил меня разобрать старый сарай. Там, кроме всего прочего, лежали журналы «Юность» за 1962-ой год. Всё! Пропало лето! Я с головой ушла в чтение незнакомой для меня литературы. Так как почти весь фонд Кырчанской библиотеки мною был уже перечитан.
Мой папа поддерживал меня в стихотворчестве. И, конечно же, первые мои стихи были посвящены Кырчанам. Моей духовной родине, моей первой любви. Первая любовь – это всегда любовь к родине, к месту, где ты родился. Не все это понимают и осознают. Некоторые думают, что первая любовь — это любовь девочки к мальчику или мальчика к девочке. Но нет! Первая любовь – любовь к родине.
…Опишу обстановку в доме, в котором было три комнаты. Большая комната называлась «зала». В ней стоял большой старинный стол на резных толстых ногах, в углу старинное же зеркало в резной раме на резных ножках с широким подзеркальником. Зеркало и стол были из одного гарнитура. Венские стулья. Две маленькие комнаты назывались «бабушкина» и «дедушкина» соответственно. В своей комнате бабушка проверяла тетрадки учеников. У неё в комнате стояла панцирная высокая кровать, резная этажерка с книгами, комод с постельным бельём и крепдешиновыми платьями по моде 40-х - 50-х годов и овальный стол с венским стулом. У деда в комнате стоял диван, полка с книгами, стол и стул. Всё строго и аскетично. Ничего лишнего. Надо сказать, что эта обстановка там сохранена и по сей день с небольшими изменениями.
…Моя «писательская дача» начиналась в Кырчанах уже тогда. В детстве. Ясное дело, что никто не создавал мне специальных условий для написания стихов. Я, как и все сельские дети работала на огороде, носила воду с ключа на коромысле, умела топить печку, щепать лучину специальным тесаком, мы с младшей двоюродной сестрой готовили обеды на всю семью, мыли полы… Но я ещё и умудрялась писать стихи. А моя сестра заучивала эти стихи наизусть. И читала их на конкурсах и вечерах в своей школе в городе Ульяновске. И когда её спрашивали: «Кто автор стихов?», она отвечала: «Это малоизвестный поэт».
Ей не ведомо, что Кырчанка,
Из подземных ключей беглянка,
Замирает в спокойной Вое
И уже не мечтает о воле.
Что касается рек, их вокруг Кырчан три. Прямик, который впадает в Кырчанку, Кырчанка, впадающая в Вою. А Воя – в Вятку. Вятка в Каму, Кама в Волгу. И когда я купаюсь в Волге, у меня аж мурашки по телу. Не от холода. От осознания того, что в Волге собраны воды моих любимых рек детства. В отрочестве я ходила поласкать бельё на ключ или на мостки к реке Кырчанке. И есть у меня стих по этому поводу.
Я пойду под мостик
Поласкать бельё.
Над рекою тучей вьётся комарьё.
Позову соседа –
Страшно под мостом.
Пусть гоняет мошек
Ивовым прутом.
Мы с ним целовались
И нестрашно было.
Комары пищали,
А бельё… уплыло.
Так же в Кырчанах несколько обустроенных ключей, где люди по сей день берут воду, хотя к домам проведён водопровод и стоят колонки. А у кого-то и скважины во дворе. Но ключевая вода вкуснее! Угадайте – почему? Потому что она природная, и у неё вкус детства.
Земля не спит,
Готовится ко сну.
Над ней грачи усталые кричат.
На коромысле дедовском несу
Два переполненных
Ведра с ключа.
Как холодны ведёрные бока!
Как серебрятся капли на весу!
Не чувствую я тяжести, пока,
Надеюсь на грядущую весну!
А вот же ещё тема дач, в том числе и писательских – это баня. Правильно построить баню – это целое искусство! Папа мой не был строителем, но пришлось ему строить новую баню, так как старая сгнила. Старую баню мы разбирали всем семейством. И на чердаке нашли огромное осиное гнездо, хорошо, что оно было пустым. А то не миновать нам было укусов! Сруб бани мы купили в деревне Карачи у знакомого председателя колхоза. Тогда у многих был такой бизнес – рубить бани. Но на месте баню собирал папа сам. Сам заготовлял мох в лесу, на который садил брёвна. Но ведь душа бани – это печка! Папа не был печником, но пришлось ему сложить кирпичную печь, которая служила нам лет тридцать.
После бани с косой распущенной
И в халатике из фланели
В душегрейке бабкиной плюшевой
Продвигаюсь я еле-еле.
Пью в сенях из ведра водицу –
До чего ж ключевая сладкая!
В доме пахнет душистой корицей –
Пироги затевает бабка.
Упаду на кровать скрипучую
В белоснежный простынный сугроб
Бабка скажет: «Умаялась, внученька».
И положит ладонь мне на лоб.
…Когда мы смотрим фильмы по пьесам Чехова, мы там видим антураж старинных дач. Пытаемся уловить дух, царивший там. Это всегда бесконечное сидение за столом за чаем, бесконечные разговоры о судьбе России. В общем-то, нечто подобное можно увидеть и в жизни современных писателей, но всё же писатели сейчас не так богаты, гонорары им платят мизерные или не платят совсем, либо писатели издают книги за свой счёт. Поэтому им приходится работать на своих приусадебных участках – возделывать огороды и сады.
Кто из вас знает, сколько деревьев посадил Чехов? Он записывал названия всех растений, которые высадил на ялтинской даче, — всего 159 наименований. Среди них — кипарисы, тополя, кедр, сирень, яблони, шелковицы. Теплой и сухой осенью 1898 года А. П. Чехов купил небольшой участок (37 соток) на окраине Ялты на склоне южной гряды Крымских гор.
У нас таких больших площадей нет, поэтому много лет назад мой дядя посадил на краю нашего огорода ёлку, которая выросла сейчас с трёхэтажный дом, а мой муж посадил две сосны 15 лет назад, сейчас это сосенки ростом с наш дом. Двоюродный брат посадил берёзу, уезжая в дальнюю командировку в Австралию. Берёза выросла выше дома, по поверьям, молния в берёзы не попадает…
Однажды я училась в Москве в институте повышения квалификации работников телевидения и радио. Журналистское мастерство у нас преподавал профессор Шарель. Он задал нам задание написать ассоциацию под музыку из американского мюзикла «Крейзи фо ю». Каждый начал писать своё. Я, конечно, про Кырчаны. Так как, о чём же может думать человек, кроме своей любви? Все стали зачитывать свои произведения. «Всем двойки, - сказал профессор Шарель. – Слушайте ещё раз!» И тут все сообразили, что надо писать про лимузины, подъезжающие к зданию мюзик-холла, про огни большого города и женщин в мехах, и мужчинах во фраках. Профессор Шарель был доволен. И только я повторила свой пассаж про Кырчаны. «Ладно, - сказал профессор Шарель, - Пятёрка. За упрямство».
Для меня писательская дача – это не только сам дом, это всё, что расположено вокруг дома. Это природа, - она идеальна. Люди, далеко не идеальные, надо сказать. Так же, как не идеальны и писатели. Но чем отличается писатель от обычного человека? Писатели (в основном) могут всё то же самое, что и обычные люди, но ещё они умеют писать стихи, рассказы, повести, романы, пьесы, которые берут читателя за душу. Описывать время, в котором живут. Каждый писатель создаёт исторический документ о времени, в котором живёт человечество.
Когда я писала этот материал, я думала и про дачи писателей в Переделкино (я там бывала). И про заграничные дачи в Черногории некоторых моих знакомых. Ещё я думала про поэта Николая Рубцова, у которого не было дачи, он зарабатывал на жизнь тем, что собирал клюкву и сдавал её в заготконтору, получая при этом копейки и писал прекрасные стихи, ставшие классикой при его жизни… И вот это чувство, когда ты приезжаешь в Кырчаны, вдыхаешь неповторимый воздух, открываешь дом, который всю зиму простоял в ожидании хозяев… Господи, спасибо тебе, что есть у нас этот дом, и мы можем из города улизнуть в тишину деревни.
Связь моя с Кырчанами не прерывалась никогда. По сей день мы с мужем каждое лето приезжаем сюда пожить. Подышать вольным воздухом, походить по траве на улице Садовой, набрать рыжиков в Кырчанской поскотине, ибо Кырчаны – это рыжичный край.
Золотою цепью солнца
Я прикована к июлю.
И к угорам, что надёжно
Пересыпаны клубникой.
Золотою цепью солнца
Я прикована к Кырчанам
И к воде, она струится
Из ключа в ведро хрустально.
Золотою цепью солнца
Я прикована к тебе.
Ты живёшь, не замечая
Звона сладостных оков.
Золотою цепью солнца
Я прикована к планете
И без этого планета
Не могла б существовать.