***
Лодка плыла. Сама по себе плыла.
Нет. Не везла,
никого не качала в чреве.
Сажей с обугленных бёдер стального котла
Ночь тушевала
на небе восточные тени.
Спины худые монашеских чёрных ракит
Кланялись истово, славя речного бога.
Сердце всегда у живых
за кого-то болит,
Даже за мёртвых
и за врагов немного.
Лодка плыла.
Брусничные капли в борт
сотней незваных гостей не таясь стучали.
В этой безлунной ночи
я – дом, я – порт,
В душу которого лодка пустая причалит.
***
Мне жизнь на миг счастливой показалась,
Зацветшей яблоней в разбуженном саду.
Слетела с рук соломенных усталость
И цапелькой застыла на пруду.
Менялся свет в ольхово-жёлтых лапах
На пряди чёрные расчёсанных теней.
Брусничной льдинкой таял нежный запах
Опавших в воду недозревших дней.
Мне жизнь на миг счастливой показалась.
И вереск розовый качался на ветру.
Как детская, бессмысленная радость,
Текла улыбка мёдом на губу.
Крапивница на плети суетилась…
Но бился в кожу бивень острого рожна:
Что главное давно уже случилось,
И жизнь моя как будто бы прошла.
***
Ветер с безумным усердием старой прачки
В лужах полощет фонарного света ленты.
Ночь из-за пазухи вытрясла все заначки
Под ноги мне, как разрозненные континенты:
Несколько бледных теней в обветшалых шляпах,
Чайные розы в вазах с древесным соком,
Чалые звёзды на чахлых худых собаках,
Сборник рассказов: «Мои откровения с Богом».
Сотня свечей в ту ночь во мне полыхала,
Спину сгибала, велела смотреть покаянно.
Глаз смиренных в зеркале воска мало,
Чтобы душою стать чистой и безымянной,
Чтобы вдруг разлюбить визжащие бури,
Стать моряком, плавающим по суше.
Небо дымится, сигары сосновые курит –
Малая грешность делает многих лучше.
Я заплетаюсь в парковые ограды
Чёрной лилией, жимолостью, иргою…
Спрячь меня, ночь, как вора, как конокрада.
Спрячь меня, ночь. Мы сочтём всё это игрою.
Армия снежных птиц прилетит за мною,
Спросит о яблоках слов, о молитвах мимо.
Дождь взбивает дороги в пенное море,
Которое я как будто бы разлюбила.
***
Верёвкой, сплетённой из голосов,
Песня вилась, мои оплетая руки…
На чашах фонарных высоких весов
Ушедшего дня мигали дымящие угли.
У колеса изогнутой белой груди
Холма ледяного нечаянно зацветали
Синими перьями тонкие васильки
И тихо качались лодками на причале.
Стеклянный воздух срисовывал чьё-то лицо,
Писал наброски, вставляя в оконные рамы.
Песня вилась, цвело васильков кольцо…
Смотрела, но в рамах себя я не узнавала.
Примяв ладонью гладкий, невинный снег,
Я растворялась мерно под небом вьюжным.
Я это только неловко оставленный след,
Все мы - следы на незнакомых душах.
Ветер подбрасывал к верху хрустальных птиц,
Они разбивались и снова садились на ветки.
Раскуренный дом всхлипами половиц
Плачет по мне. Плачет и плачет зачем-то.