***
Два старых московских кольца
В моей, и не только, судьбе.
Одно называется «А»,
Другое, чуть большее, «Б».
Узнать их, увидев в кино,
Достаточно пары минут.
В бульварах и скверах одно,
«Садовым» другое зовут.
И ты мне в тот миг не мешай
Смотреть, как по старой Москве
Ползёт деревянный трамвай,
Троллейбус с эмблемою «Б».
Вдруг время задумает вспять
Свернуть, там, где детство, и где
Пути их сойдутся опять
В моей, и не только, судьбе.
Где скверы, сады и бульвары
Сливаются в общий поток,
И очередь в дуровский старый
И вправду живой уголок.
***
Не сносить, не сносить непременно
Нам, как видно, с тобой головы.
Родились на задворках Вселенной,
Но зато в самом центре Москвы.
В нас с тобою московские корни,
А отсюда столичная спесь,
И вселенная наша, запомни,
Началась и закончится здесь.
Развивалась, росла неуклонно,
Не щадя ни врагов, ни друзей,
Не согласно вселенским законам,
А по воле великих князей.
Превращаясь из вялой и сонной,
Не идущей к врагу на поклон,
Белокаменной, Первопрестольной
В Третий Рим и второй Вавилон.
В «вечный» город, которому впору
Ожидать, как и всем нам, конца,
По примеру Содома с Гоморрой,
Рассердивших когда-то Творца.
***
Дай мне, бабка, народного снадобья.
Видишь, снова пошла кутерьма.
На судьбу обижаться не надо бы,
Если только судьба не тюрьма.
Выйду утром туманным и сереньким
В поле чистое. (Если найду?)
Хоть теперь выходить и не велено,
Всё равно попытаю судьбу.
Может, скажет родимое полюшко,
Как-никак тоже, вроде бы, сын,
О судьбе нашей общей и долюшке
По секрету один на один?
Даст совет, мол бросай всё и по суху
В монастырь (а по мне так уж в скит).
Только как, без опоры, без посоха,
Да и толком не зная молитв?
***
Что толку перевоплощаться?
Забудь про таинства игры,
Актёр. Не требуй декораций,
Костюмов, прочей мишуры.
Отелло — жалкий неврастеник.
А Гамлет — наркоман. Ура!
Шекспир наш с вами современник,
«Чувак» с соседнего двора.
И ты, мой друг высокочтимый,
На авансцену выходя,
Играй без парика, без грима
Себя и только лишь себя.
Кто на часок, чтоб подхалтурить,
Оставил прежний лексикон,
Пока не разразилась буря,
И не «распалась связь времён».
***
Народных тьма. Но если честно
И откровенно, то сейчас
Художнику неинтересны
Движения народных масс.
В ином недюжинный свой гений
Проявит мэтр. Дела нет
Ему до разных устремлений
Народных, чаяний и бед.
И времена, когда он бегал
В народ, прошли давно. Поверь,
Лишь только собственное Эго
Волнует мастера теперь.
Художников народных много,
Но всё искусство для элит,
И тема «Бурлаков на Волге»
Уж никого не вдохновит.
***
Всё глуше смех, всё тише споры.
Всё громче клич: «Маэстро, туш!»
Почти не ставят «Ревизора»
И не проходят «Мёртвых душ».
Сатириков пора забыть бы
И зачехлить свой острый кий.
Зато играется «Женитьба»,
И страшно популярен «Вий».
И вновь по Невскому проспекту,
Отчаявшись и впав в психоз,
В толпе прохожих бродит некто,
В запарке потерявший нос.
Однако строить параллели
Бессмысленно, их просто нет.
Ведь тех, кто вышел из «Шинели»,
Давным-давно растаял след.
И мчится наша птица-тройка
Куда-то, набирая ход,
Как и при Гоголе, да только,
Куда — ответа не даёт.
***
Века, не считаясь с затратами,
Не ведая, будет ли прок,
Ума набираясь у запада,
Стремилась меж тем на восток.
Расправилась с Марфой-посадницей,
Противилась воле Петра,
И с плохо прикрытою задницей
Преграды брала на ура!
Не слыша ни стонов, ни доводов,
Свою ненасытную длань
Простёрла на Псков и на Новгород,
На Тверь, на Владимир, Рязань.
И вот все они в запустении,
Потуже стянули живот.
И вновь на твоём иждивении
Чужой ненасытный народ.
Шесть с лишним столетий, Рассея,
Тверяне, Рязань, туляки
Живут под Москвою, не смея
И слова сказать вопреки.
***
Рязань горит. С природой, парень,
Не шутят. Змейкой по траве
Ползёт огонь, и запах гари
Мы ощущаем и в Москве.
Где по ночам въезжают фуры
Из самых отдалённых мест.
Меняют каждый год бордюры.
И где с лихвой хватает средств
И на бессмысленные траты:
Бордюры, плитку. Так что пусть
Горит и гибнет безвозвратно
В огне есенинская Русь.
И хоть «Москва слезам не верит»,
Землицу размешав с золой,
Зальём, как водится, потерю
Своей искусственной слезой.
Другой России нам не надо,
Ты только пафос не жалей
И чаще заливай в лампады
Благоухающий елей.
Но под одним живём все Богом,
И вот уж в утреннюю рань
Столица вся накрыта смогом:
За двести вёрст горит Рязань.
ПО-НЕКРАСОВСКИ
« - Ну, пошёл же, ради бога!
Небо, ельник и песок…»
Это всех теперь дорога,
Все в Москву спешат, дружок!
«Ноги босы, грязно тело,
И едва прикрыта грудь»,
Не стесняйся, что за дело,
Это многих нынче путь.
Не лежат в котомке книжки,
Не учиться ты идёшь.
Будешь матери, братишке
Отсылать последний грош.
Бросив край родной и поле,
Не во сне, а наяву
По своей (не божьей) воле
Снарядился ты в Москву.
«Не без добрых душ на свете»,
Кто-то сможет подсобить
Подхалтурить на объекте,
Просто пиццу разносить.
Раздавать в толпе открытки,
Ну, а если повезёт,
То менять в столице плитку
И бордюры круглый год.
«Там уж поприще широко:
Знай, работай, да не трусь...»
И вздыхает одиноко
Остальная наша Русь.
«Не бездарна от природы»,
Но погиб, как видно, край,
«Что выводит из народа
Столько славных». Так и знай,
Нет уж больше «благородных,
Сильных любящей душой,
Посреди тупых, холодных
И напыщенных собой».
***
Моё глубокое почтенье!
Моё почтение всем вам,
Живущим в эко-поселеньях,
Мир вашим замкам и дворцам.
Поклон от тех, кто вновь унижен,
Кто прозябает не у дел.
От их лачуг, квартирок, хижин,
Трущоб, «шанхаев» и фавел.
В именьях, наглухо закрытых,
Вдали от посторонних глаз
Вся современная элита
Сегодня прячется от нас
Под сенью девственной природы,
Скупив озёра и леса.
А их токсичные заводы
Коптят нещадно небеса,
Пытаясь в свойственной манере
Им незаметно под шумок
У неделимой биосферы
Оттяпать лакомый кусок
В отдельном эко-поселенье,
Что, несомненно, говорит
От прочих смертных отторженье
Так называемых элит.
***
Я к новой жизни не причастен,
Но не грущу на этот счёт.
Ведь в ней меня, к большому счастью,
Никто и ничего не ждёт.
В толпе таких же обречённых
Бреду, уныло семеня,
Все «вызовы», как это модно
Теперь писать, не для меня.
Что было до, что будет после,
А что сегодня и сейчас,
Мне всё равно, пришёл на просьбы
Мои один ответ — отказ.
Но я не пребываю в трансе,
Не плачусь никому в жилет,
Что вновь на ярмарке вакансий
Вакансий подходящих нет.
Воспринимаю с омерзеньем
Я жизнь со множеством гримас,
Где на любое проявленье
Её один ответ — отказ.
«ЗАБЛУДИВШИЙСЯ ТРАМВАЙ»
Не дадут уже кредит, ипотеку мне.
Жизнь такая, что идти дальше некуда.
Руку к сердцу приложив, не до смеху мне.
Но твердят все: «Надо жить». (Как у Чехова).
Шёл со всеми вместе в рай, как на привязи.
Нам ведь лишь пообещай ‒ разом ринемся,
Как один все колобком прямо катимся
В пасть лисице… лишь потом вдруг спохватимся.
Что в обещанный нам рай всех из кризиса
«Заблудившийся трамвай» вновь не вывезет.
***
Я не противник авангарда,
Клевещут злые языки.
Я против, чтоб поэтам, бардам
Наклеивали ярлыки.
У каждого своё призванье,
Но, полагаю, не солгу,
Сказав, что самолюбованье
Не приведёт нас всех к добру.
Такой подход и путь заказан
Художнику. Он весь в борьбе
С самим собою и обязан
Всю жизнь не нравиться себе.
И только лучший среди лучших,
И то один и на один
С собой, воскликнет: «Ай да Пушкин, —
Однажды, — ай да сукин сын!»
***
Обучаю играть на гитаре
И учусь у людей доброте.
Из песни Ю.Визбора
Кто забыл, господа, тем напомню,
Как нас с вами в былые года
Сослуживцы, друзья и знакомые
Добрым словом встречали всегда.
В Воркуте, в Душанбе, в Нарьян-Маре,
На какой ни возьми широте,
Обучали играть на гитаре
И учили людей доброте.
Но приходит период распада,
И меняют окрас времена,
И уже недоверчивым взглядом
Вас встречает другая страна.
Все посулы, соблазны, все чары,
На поверку — одна суета,
И поёт, хоть и не под гитару,
О себе доброта, да не та.
Мы не впишемся в эти стандарты,
Хоть разрежьте всех нас на куски.
Слишком резво рванули со старта,
Слишком поздно включили мозги.
Улыбаются «звёздные» пары,
А внутри у них всех — пустота.
Замолчала надолго гитара,
И кричит о себе «доброта».
***
Не возмущайтесь, россияне,
Из вас любой быть должен рад,
Что он в своей Тьмутаракани,
А не в Кабуле, где бомбят.
И рад в квадрате, счастлив в кубе,
Что по иронии судьбы
Живёт сегодня не на Кубе,
Где по талонам лишь бобы.
Что вновь за летом будет осень,
Что не смутил, а вслед за тем
На произвол судьбы не бросил
Его коварный дядя Сэм.
Вернись на землю поскорее
И будь рад до смерти, что ты
Не где-то в Северной Корее -
Чуть выше роковой черты.
А есть, друзья, Венесуэла,
Есть Сирия и Пакистан,
И в список этот можно смело
Внести ещё немало стран.
Но что ходить в другие страны,
Когда под боком возле нас
Нескоро все залижет раны
Кровоточащие Донбасс?
И взвесив факты, от чего-то
Уже не хочется совсем
Каких-то резких поворотов
И даже малых перемен.