Диана КАН
Этот загадочный Павел Северный
Павел Северный – писатель, без преувеличения, с легендарной биографией. Я услышала имя этого писателя ещё в своём советском детстве, от мамы, которая недолго в школе училась с его сыном Арсением (это поколение «детей войны»), до того, как семья Северных уехала из Оренбурга в Подмосковье. Когда я, много позже, в середине 80-ых годов стала посещать литературное объединение им.Мусы Джалиля в Оренбурге, мама попросила меня спросить про судьбу писателя Северного. Но мои попытки что-то узнать об этом писателе от тогдашних оренбургских писателей натыкались на недоумённое молчание. Павла Северного оренбургские писатели попросту не знали и имени его слыхом не слыхали. И вот в 2018 году я вдруг услышала имя «Павел Северный» в далёкой от Оренбурга Елабуге, где была гостем фестиваля «Осенины». На тот фестиваль, организованный всероссийским журналом «Аргамак», съехались писатели со всей России. Программа была насыщенной, много диалогов о самом разном, и вдруг в разговоре двух коллег из других регионов России я слышу имя Павла Северного! Вот это да! Изумлённая, я тут же подошла и переспросила, не ослышалась ли я, что было упомянуто имя Павла Северного. Нет, я не ослышалась! О Северном говорил московский прозаик и эссеист Сергей Грачёв, который, как выяснилось, лично знаком и дружит многие годы с тем самым «мальчиком» Арсением Северным, с которым училась в школе моя мама. Поистине, неисповедимы пути литературные! Сергей Грачёв помогает Арсению Павловичу в сохранении и информационном продвижении наследия его отца. Гуляя по Елабуге, мы с Сергеем Грачёвым и его супругой, говорили о Северном! Воспоминания моей мамы были детские. Она запомнила эту необычную семью, общаясь в школе с Арсением, но про отца Арсения знала мало. А вот Сергей Грачёв поведал мне столько, что я поняла, почему семья Северных казалась в Оренбурге необычной и, как бы сказать потактичнее, пришлась не ко двору. Павлу Северному выпала судьба писателя-эмигранта, поскольку настоящее его имя Павел фон Ольбрих, он представитель известного рода немецких баронов, обрусевших ещё при Петре Первом, для которых служение России было главным составляющим жизни. Неслучайно уже в эмиграции, в Шанхае, когда супруга Павла фон Ольбриха предлагала уехать в Калифорнию, Павел Александрович наотрез отказался, отдав предпочтение России, уже советской России. Сегодня книги Павла Северного активно издаются и читаются. Несмотря на непростую судьбу эмигранта, он стал членом Союза писателей СССР благодаря своему таланту. Павел Александрович старался донести до читателя ту непростую и доселе правду о гражданской войне, которую знал и видел, но которую опасалась, и это так понятно, советская строгая цензура... Его роман «Ледяной смех» - роман автобиографический, где он художественно осмыслил то, как, будучи совсем молодым, вместе с остатками белой армии уходил из России в Китай по льду Байкала. Природа Сибири известна своей мистической суровостью: мелкое снежно-ледяное крошево, носимое по голубому байкальскому льду ветрами, издавало такой ультразвуковой «смех», от которого многие офицеры белой гвардии сходили с ума… Так расставалась с Родиной наша дореволюционная элита, и мы знаем, что живя в Шанхае и Стамбуле, русские дворяне тосковали по России. Многие из них в конце концов вернулись в Россию, уже советскую… Павел Северный прожил трудную красивую насыщенную яркую творческую жизнь. Очень подробно и документально о судьбе Павла Северного рассказывает эссе писателя Сергея Грачёва.
Сергей ГРАЧЁВ
ОН ДРУЖИЛ С ШАЛЯПИНЫМ И РЕРИХОМ
Известный русский и советский писатель Павел Александрович Северный родился 27 сентября 1900 года в селе Верхний Уфалей (позднее Челябинской области), в семье барона фон Ольбрих, потомка немцев петровских времен, горного инженера, управляющего Верхнеуфалейским заводом. После 1903 года «Товарищество Сергинско-Уфалейских горных заводов» назначило отца главным управляющим своего завода в г. Невьянске.
Через некоторое время, после окончания гимназии в Перми, шестнадцатилетний Павел фон Ольбрих ушел в 1916 году добровольцем на фронт Первой мировой, чтобы доказать свою преданность русскому Отечеству. Однако вскоре началась революция и грянула Гражданская война. В 1917 году Павел приехал в эшелоне вместе с ранеными солдатами в Екатеринбург. Увлекавшийся ещё с гимназических лет театром Павел в 1918 году устроился работать драматическим актером в екатеринбургской труппе П.П. Медведева. Родители Павла приняли новую власть с сочувствием и были готовы к сотрудничеству с ней, думая, что их знания пригодятся молодой Советской республике. Но большевики считали иначе, и в 1919 году родителей Павла Ольбриха расстреляли.
Павел ушёл с армией Колчака из Екатеринбурга на восток, потом был Ледовый поход по льду Байкала, когда погибли десятки тысяч солдат и гражданских беженцев, тиф… – всё это войдет позднее в его роман «Ледяной смех», который советская цензура сократит почти наполовину, по принципу «нечего людям знать про ужасы гражданской войны».
При отступлении белой армии Павел попал в Харбин и устроился работать на КВЖД. Длительное время он жил в Харбине, а при оккупации Харбина японцами Павел Северный принял решение перебраться в Шанхай. Но денег не было, и Северный, не зная китайского языка и имея на руках только письмо на китайском языке, отправился пешком в сторону Шанхая. На путь в две тысячи километров у него ушло около 10 месяцев. Как можно было решиться на такое?! Он имел опыт знаменитого Ледового похода 100-тысячной белой армии через Байкал. Тогда до другого берега дошли всего 15 тысяч человек.
П.А. Северный вначале добрался до Манчжурии, потом, с 1921 года, жил в Шанхае, где у него вышло несколько книг. Там он женился на Тамаре Александровне Купер (1907–1971), родившейся во Владивостоке в семье купца Карла Генри Купера, внесшего заметный вклад в историю этого города. В 1939 году у Северных родился сын Арсений.
Павлу Северному посчастливилось встретиться с Фёдором Шаляпиным, который, по рассказам писателя, очень страдал от тоски по родине. Сохранился фотопортрет Шаляпина с автографом Павлу Северному и ещё несколько снимков, на которых запечатлены представители русской эмиграционной творческой элиты Шанхая. И это не удивительно: прозаик и драматург Павел Северный был в Шанхае одним из самых популярных авторов-эмигрантов. Он подружился с художниками, артистами, писателями, мыслителями, с Николаем Рерихом, основоположником современной китайской литературы Лу Синем…У Павла Северного была пьеса о Николае II, рукопись которой сейчас хранится в библиотеке Конгресса США. После посещения Шанхая Ф. Шаляпиным в 1936 году Северный опубликовал в газете «Шанхайская заря» довольно необычное для того времени эссе «Руки Шаляпина».
Во время работы над этой статьей в январе 2022 года, я переписывался с Арсением Павловичем Северным и привожу факты из первых рук. «Папа всегда думал о России, которую покинул в революцию, – написал мне А.П. Северный 14 января 2022 года. – Мы в Китае жили неплохо...».
Павел Северный мечтал вернуться в Россию даже после почти 35-летней жизни на чужбине. Некоторые его знакомые уплыли в Австралию, но у него даже в мыслях такого не было.
Долгое время в СССР не пускали по распоряжению Сталина, хотя Северные с 1946 года были гражданами СССР, живущими за границей и имеющими советские паспорта. Только когда после смерти Сталина вышел Указ правительства об освоении целинных земель, Генеральное консульство разрешило им вернуться в СССР для освоения целины. Из предложенных городов СССР П.А. Северный выбрал Оренбург.
С собой можно было взять всё, кроме денег и фотографий времен Гражданской войны. Письма Фёдора Шаляпина, с которым Павел Северный подружился и имел переписку (7 писем), и другую корреспонденцию– пришлось порвать. Павел Александрович очень переживал, уничтожал письма со слезами на глазах. Несколько писем, которые он попросил сжечь сына, Арсений спрятал в своей одежде и привез в СССР. Копии этих писем, в том числе письмо Николая Рериха, я храню в своем домашнем архиве, есть они теперь и в библиотеках Подольска.
24 июля1954 года Северные покинули Шанхай. Вначале доехали до границы Китая. Возвращались на Родину бесплатно, хотя в багаже, помимо одежды, были 3000 книг, картины, мебель. На границе подогнали теплушки с нарами, и до первой советской ст.Отпор (теперь Забайкальск) Северные путешествовали в теплушках. Получили назначение в Чкаловскую (теперь Оренбургскую) область. Путешествие заняло 15 суток, ехали без горячей пищи. Добрались до целинного совхоза Бурлыкский Буртинского района. У Павла Северного ещё в Шанхае удалили почку, и он, и его жена физически работать не могли. И Арсений в свои 14 лет пошел работать на ток. Вскоре выяснилось, что учётчики занижали трудодни. Необходимо было зарабатывать больше. Кое-кто посоветовал Арсению купить бутылку водки и дать её ленинградским целинникам, трудившимся по ночам на тракторах. Теперь по ночам Арсений начал работать на тракторе, а утром шёл на основную работу. Было очень тяжело. Через какое-то время директор совхоза предложил Павлу Северному работу в совхозной библиотеке, где было всего 200 книг. Писатель согласился, но вскоре, 1 сентября, директор совхоза сообщил, что Северный не будет работать в библиотеке ,так как дочь директора школы окончила семилетку и по закону должна два года где-то отработать, после чего сможет учиться дальше. Возмущенный Павел Александрович пришёл домой и написал письмо Молотову. Уже через две недели из Кремля пришёл ответ! П.А. Северный получил работу в Чкаловском областном издательстве, должность технического редактора. И Северные покинули совхоз…
На протяжении нескольких лет мне довелось неоднократно встречаться с Арсением Павловичем Северным, участвовать в мероприятиях, посвящённых жизни и творчеству его отца Павла Северного. В одном из своих писем Арсений Павлович Северный сообщил такие факты (письмо от 23 апреля 2017 г.): «…Вы написали, что из зала был задан вопрос: «Как Северный воспринял переезд в СССР?» – что поставило Вас
в неловкое положение. Люди, многие годы прожившие за границей, привыкли, что жизнь то подымает, то опускает. С нами злую шутку сыграла советская пропаганда. Нам рассказывали, как прекрасно в СССР, показывали фильмы «Кубанские казаки», «Сказание о земле сибирской», «Каменный цветок», «Свадьба с приданным». В Шанхай приезжали Уланова, Образцов, Краснознамённый ансамбль песни и пляски и многие, многие другие. Мы в Шанхае жили хорошо, забыли, что половина России разрушено войной. Мама была против поездки на целину; в это время пришло приглашение от маминого брата в Калифорнию, но папа наотрез отказался ехать туда. Хотел ехать только на Родину. Когда мы приехали в СССР, я ни разу не слышал упрёка со стороны мамы в сторону папы…».
Как видим, жена П.А. Северного, Тамара Купер – наполовину китаянка, наполовину американка, не стала перечить мужу.
Сын Арсений был недоволен таким выбором. Мама известного поэта из Оренбурга Дианы Кан, Зоя Струкова, много лет назад училась в одном классе с Арсением. Диана Кан помнит, как мама рассказывала, что сын писателя был одет необычно ярко по тем временам. особенно запомнилась стильная клетчатая рубашка и узкие брюки – всё из Китая…По достижении призывного возраста Арсений Северный был призван в ряды Советской армии. Начинал службу связистом, но вскоре командование выяснило, что Арсений – сын барона и перевело его в другую часть.
Тамара Купер-Северная знала несколько языков, и в Советском Союзе это наконец-то оценили: пригласили её в качестве переводчика английского на Московский международный фестиваль молодежи. В связи с тем, что Тамара страдала болезнью легких, Северным удалось добиться разрешения поселиться в более мягком, по сравнению с оренбургским, климате. Из подмосковных городов они выбрали Подольск.
В 1959 году, зимой, Павел Александрович с женой появились на Ревпроспекте, а затем в частном секторе, в районе, который горожане называли Зелёновкой. Северные искали себе жильё. Их привёл к себе в дом мой дядя Пётр Гаврилович Солнцев, который в то время руководил в Доме культуры им. Лепсе молодёжным драматическим коллективом и уже поставил несколько пьес. По словам П.Г.Солнцева, он познакомился с Павлом Северным в ДК, именно туда в первую очередь зашли Северные, приехавшие на электричке в Подольск.
Итак, зимой 1959 года Северные остановились в доме моих родственников Солнцевых на Большой Ивановской улице. Мать П.Г.Солнцева, Татьяна Гавриловна, славилась добротой и кротостью нрава, и, будучи замужем за регентом Троицкого Собора, в прошлом – старшего кассира завода «Зингер», Гаврилой Солнцевым, пускала в дом всех, кто постучит в калитку, всему верила. И знакомство с пришлым начиналось обычно так:
– Ганя, чаю-ю! – говорила она мужу нараспев и приглашала гостя на веранду. Моя тётя Раиса Степановна Солнцева и сейчас ещё удивляется, вспоминая, сколько раз на дню кипел в доме самовар.
В 1950-е годы участник Великой Отечественной войны П.Г.Солнцев, инженер-технолог и одновременно лектор общества «Знание» по темам творчества Есенина, Симонова, Маяковского, Гоголя, окончил Театральное училище им. Щепкина при московском Малом театре (мастерская Михаила Царёва), поставил шесть пьес в Подольске. В 1964 году – на сцене ДК им. К. Маркса П.Г. Солнцев играл Арбенина в драме Лермонтова «Маскарад», в зале – яблоку негде было упасть! В 1966-1982 гг. П.Г. Солнцев работал заведующим отделом культуры исполкома горсовета г. Подольска.
Остановившись на некоторое время у Солнцевых в бревенчатом доме №50/26 по ул. Большая Ивановская, Северные начали искать себе жильё по соседству. У Солнцевых было тесновато после революционного «уплотнения». Жена Петра Гавриловича, Раиса Степановна, варила на всех «чёрную», как тогда говорили, гречневую кашу, солянку, пекла пироги. Очень понравились семье Северных солнцевские пироги. При доме, построенном до революции вблизи центра города, был большой сад с яблонями, грушами, вишней, плодовыми кустарниками.
Через пару недель Павлу Северному удалось найти постоянное жильё. В соседнем с Солнцевыми доме жила семья подольчан Глазкиных, а следующий большой дом-пятистенок принадлежал двум семьям: полдома – Фёдоровым и полдома – Каменщиковым. Вот у Каменщиковых Северные и сняли просторную комнату, договорившись о цене в 30 рублей за месяц. Это были небольшие деньги. Но не для семьи Северных.
«Они очень бедны, – рассказывала Солнцевым Раиса Сергеевна Каменщикова. – Питаются они ужасно. Вот дают мне старое пальто и просят: «Продайте!». А тряпке этой только на помойке место. А вот статуэтки китайские они не продают. Выставят и сидят, смотрят на них…». Каменщикова готовила нередко и на долю Северных. Да и Солнцевы всегда устраивали для Северных плотное «чаепитие», с солянкой и пирогами.
Из имущества Северных запомнились китайские статуэтки и картины. Однажды Арсений приехал из армии в отпуск. «На одной из фотографий, – вспоминает Арсений Павлович Северный в присланном мне письме от 29 ноября 2011 года, – я стою напротив окон у дома на Большой Ивановской, в форме. Снимок сделал папа на фотоаппарат «Смена». Я помню ещё, как помогал спасать яблони от заморозка, как жгли костры. Мне очень нравилась эта улица. Теперь на этом месте стоит многоэтажка…».
Павел Северный привозил из издательства сильно правленные и сокращённые верстки произведений и очень злился. «У Шолохова, – говорил, – всё берут без правки, а у меня…». Он никак не мог вступить в Союз писателей СССР. Но иногда его печатали. Интересно, что был эпизод в творческой лаборатории Павла Александровича, когда он написал повесть «Ему было тридцать» о В.И. Ленине. Рукопись «Ледяного смеха» Павлу Северному не вернули из издательства, а сама книга вышла в сильно урезанном варианте. Автор был очень огорчён.
Соседи шептались, что Северные приехали «из-за бугра». «Меня вызывали в «органы», – рассказывала впоследствии Р.С.Каменщикова, проработавшая всю жизнь вместе с мужем на Подольском Электромеханическом заводе. – Предлагали, чтобы я за ним присмотрела, всё-таки эмигрант. Мне это было не нужно…». И Каменщиковы жили, как на иголках, невольно тяготясь своими жильцами.
Нередко писатель бывал в подольских библиотеках, очень серьёзно относился к выбору книг для чтения, отдавая предпочтения исторической литературе. На встречах с подольчанами он читал свои рассказы и отрывки из романа «Андрей Рублев», но особенно запомнились, главы из романа «Косая мадонна» – о жене А.С. Пушкина Наталии Николаевне; книга впервые была издана в Шанхае в 1936 году, к 100-летию со дня гибели Пушкина. Автору удалось с удивительной художественной глубиной показать атмосферу Пушкинского времени, главных героев, характеры окружающих их людей... Работникам библиотек Павел Северный запомнился худощавым, среднего роста, сдержанным и немногословным, с удивительными внимательно-строгими глазами человека, многое повидавшего в своей жизни.
В Союз писателей СССР Павла Александровича приняли в 1962 году, потом Северным дали двухкомнатную квартиру в пятиэтажном панельном доме на улице Клемента Готвальда. Спустя годы на стене этого дома была установлена мемориальная доска Павлу Северному.
«Я открыл первое издание папиной книги "Сказание о старом Урале",– вспоминает Арсений Северный в письме от 16 октября 2020 года, – трилогии, которую, начиная с обложек книг, изданных в «Московском рабочем», оформлял Олег Коровин, и все рисунки – его. Папа дружил с ним и посвятил ему первую книгу "Рукавицы Строганова", а вторую книгу– "Куранты Невьянской башни" – посвятил подольскому художнику Дмитрию Доильневу...». В этой знаменитой трилогии, работу над которой Павел Северный завершил в Подольске, и третья часть которой называется «Камешек Ерофея Маркова» (с посвящением сыну, Арсению Павловичу), события охватывают период истории с времён Ивана Грозного до начала XX века.
Дружба Солнцевых и Павла Северного длилась более двадцати лет. Писатель нередко бывал в гостях у Солнцевых, где собирались люди, известные далеко за пределами Подольска: судья международной категории по тяжелой атлетике Михаил Аптекарь, это он привез однажды к Солнцевым певицу Театра оперетты – королеву оперетты Татьяну Шмыгу; чемпион мира по тяжелой атлетике Юрий Власов, художник Рашит Максютов, семья профессора Сергея Иванова, известный фотограф Игарет-Ильин, клоун Московского цирка Михаил Шуйдин – коллега Юрия Никулина… Мне тоже посчастливилось общаться со многими из них.
В 1981 году я поступил учиться в Московский Литературный институт им. А.М. Горького и постеснялся показывать свои первые рассказы классику, чьи книги издавались тиражом 75 тысяч экземпляров. Решил это сделать позднее, но не успел. В декабре того же года Павла Северного не стало. Его похоронили в квартале №4 подольского городского кладбища «Красная горка», рядом с могилой его жены, скончавшейся в 1971 году.
Считаю для себя большой честью и необыкновенной удачей общение с удивительным человеком – сыном Павла Северного, Арсением Павловичем. До 2017 года, несмотря на возраст, Арсений Павлович, посвятивший свою жизнь сохранению литературного достояния своего отца, пропаганде его творчества, продолжал участвовать во встречах с читателями по всей России. Вот одно из его писем: «…Вернулся из Верхнего Уфалея, с празднования 115-й годовщины папиного рождения. Встретили прекрасно. За три дня сделал 15 докладов. Посылаю снимок мемориальной доски, которую повесили на доме, где папа родился, это было в сентябре. Город в его честь выпустил новый сорт серого хлеба «Северный» с вяленой клюквой и кориандром для душистости...».
Арсений Павлович проделал поистине титаническую работу, и дело не только в том, что он иногда проводил по пять встреч с читателями в день, он вёл кропотливую исследовательскую работу, отслеживал судьбу книг своего отца, вышедших в разные эпохи в разных странах. «В России только в двух библиотеках есть папины книги, изданные в Китае, – пишет он мне в 2011 году. – Четыре есть в Ленинке, и то вывезенные в 1945 году из Белграда. И пять книг недавно подарил кто-то из эмигрантов библиотеке Русского Зарубежья (фонд Солженицына) на Таганке, плюс десять томов произведений писателей русской эмиграции (стихи и проза), которые один китаец собирал во времена культурной революции в Китае. Комплект подарил Путину, а 9 комплектов – библиотекам. В библиотеке фонда, в 5-м томе «Волны Хуанпуцзяна», я нашел две книги папы: «Озеро голубой цапли» и «Чёрные лебеди». В 83-х библиотеках мира папиных книг, изданных в Китае, - 194. Это мне прислала Патриция Полански из Гавайского Университета. Вы, наверное, видели репортаж с Гаваев, когда Медведев был там. Её наши наградили Пушкинской медалью. Она собрала уникальную коллекцию писателей русской эмиграции со всей Азии – более 1000 книг, в том числе 12 книг моего папы…».
Арсению Павловичу Северному удалось издать 13 книг своего отца. Денег за эти издания Арсений Павлович не получал, издательства передавали ему десять авторских экземпляров. Много материалов о Северном опубликовано в альманахах, в том числе в «Подольском альманахе». 14 октября 2020 года Арсений Павлович написал мне, что ему довелось рассказывать о жизни и творчестве отца в Шанхае, в генеральном консульстве России. «Организовано 55 выставок с документами и фотографиями. О творчестве папы вышло более 80 статей – в книгах и журналах. Нашел, собрал 67 газетных статей о нём. Всего папа написал 167 произведений. Последние четыре года я болею и нигде не выступаю, к сожалению... Да, вот вспомнил: открылась постоянная экспозиция о папином творчестве на его родине в музее Верхнего Уфалея, куда я отдал много книг, документов, китайских изделий и обложек книг, изданных в Китае. Из Америки мне прислали папину первую книгу, написанную в 1921 году в Китае: «Последние дни Императора Николая Второго», его рукой подписанную «Издавать я не буду. Не хочу, чтобы цензура меня кромсала». В Харбине эту пьесу напечатали малым тиражом в 1922 году».
В декабре 2015 года библиотеке №1 города Подольска было присвоено имя Павла Северного. 22 апреля 2017 года в этой библиотеке открылся Мемориальный зал, в котором представлены книги П.А. Северного, фотографии, на которых он запечатлен вместе с Вертинским, Шаляпиным и другими выдающимися деятелями российской культуры.
В 2016 году в московском издательстве «Вече» вышел в свет ранее не печатавшийся роман П. Северного «Связанный гнев», поступивший в книжные магазины в январе 2017 года. Также издательство «Вече» переиздало роман «Ледяной смех» тиражом 2,5 тыс. экз. В этот период Арсений Павлович Северный серьёзно болел. «Продаю папины картины, – писал он мне. – Это очень тяжело, ведь они с детства окружали меня. Но жить-то надо…».
20 апреля 2021 Арсений Павлович уведомил меня, что в музее Верхнего Уфалея хранятся две незаконченные рукописи Павла Северного. Первая –"Сказание про Кыштым." Павел Северный начал писать это произведение в 1953 г в Шанхае перед отъездом в СССР, а на целине было не до рукописи. Больше к этой рукописи, по словам Арсения Павловича, Павел Александрович не возвращался. Вторая – "Забайкальское вороньё" – последняя рукопись, над которой Павел Северный работал, начав писать её 22 ноября 1981 года в Подольске, незадолго до смерти. Написал несколько строк, а 12 декабря 1981 г. его не стало.
Уверен, что книги Павла Александровича и многолетние труды Арсения Павловича Северных не будут преданы забвению. Несмотря на фактические ошибки, которые нередко встречаются в биографических статьях, со временем всё, что касается творческого наследия П.А. Северного, будет собрано и верно донесено до читателей и литературоведов. Этому призван способствовать и новый Отдел литературного краеведения, который открыт в начале 2021 года в Центральной библиотечной системе городского округа Подольск, в помещении одной из библиотек, где полвека назад Павел Северный встречался с читателями.
Павел СЕВЕРНЫЙ
РУКИ ШАЛЯПИНА
Эссе
Федор Шаляпин. Величественность и простота во всём облике. Оживший богатырь русской былины. Скульптура, высеченная руками скульптора-экспрессиониста, пожелавшего в выразительно отчётливых линиях осуществить идею славы, непреклонной воли и мощи человека.
В облике Шаляпина предельное благородство и возвышенность души утончают мощь физической силы. Такими были колоссы в прошлой России. Шаляпин один из них. Схож он с обликами Толстого и Тургенева. Высокий. Упруго-стройный. Даже годы пока бессильны изломать правильность линий его фигуры.
В спокойных позах постоянная изысканность. Невыученная для различных моментов, а природная. Все движения подчёркнуто музыкальны и гибки. В слегка тяжеловатой походке есть тонкость своеобразной грации. Это всё то, что дает Шаляпину, артисту и человеку, его самобытность. Потому-то так контрастны и убедительны его воплощения в образы Годунова, Мельника, Досифея и Ерёмки…
В облике Шаляпина сильнее всего поражают лицо и руки. Голова артиста похожа на голову кондора. Она почти всегда откинута назад. Так гордо держать голову умеют только эти царственные птицы, когда они смотрят на землю из-за облачных высот.
Скульптура головы создана природой и жизнью, она почти всегда откинута назад. Только для мозга гения природа создала эти смелые линии лица. Только жизнь имела право на этом лице провести линии морщин. Вдохновенное лицо. Иней пережитых метелей блестит в прядях волос. Огромный выпуклый лоб библейского пророка сжат висками мыслителя.
Извилистыми ручейками выступили на висках вены. Чувствуется как точно и напряженно работает всему наученная мысль. Тонкое кружево сплели морщины на этом лице. Одни из них резки, другие едва намечены. Но у каждой из них своя история появления на нём. Всё ближе и ближе подходящая старость, уже оставляет на лице свои следы, но не уступают ей его мускулы, свежи они, нет на нём ещё ни одной отяжелевшей складки…
Глаза Шаляпина. Смотрят они из глубоких орбит, сквозь кустики бровей. Когда смотришь в них, они удивительно колдуют теплом и лаской души. Эти глаза видели в своей жизни страдание и радость. Глаза, для которых, вероятно, больше нет ничего удивительного. Всё видели. Всё запомнили. Всё поняли.
Рассудок научил их подчинять и повелевать. Но рассудок не смог заставить их потерять способность нежно, по-детски, смеяться. Отражённый в них огонь души, морозы жизни студили десятки лет, но также не смогли заморозить их лучистую ласковость, не заледенили в них злобу. Глаза могут быть суровыми, остро стальными, переполненными ненавистью, но только в минуты гнева, когда они отражают бунты рассудка, или же в минуты, когда человек уступает место артисту, когда они помогают рассудку гения творить чудо высшего искусства. Такие глаза в обычной жизни не умеют лгать. Они нежны и ободряющи, когда искренне заинтересованы. Они жестоки и уничтожающи, когда безразличны. Такими глазами смотрят на окружающий мир люди, помнящие своё прошлое, ценящие свое настоящее, знающие будущее и верящие в неоспоримые откровения своего рассудка.
Глаза Шаляпина – зеркало его мысли, они отражают в себе её горение и затухание. Но кроме глаз на его лице живут губы. Но индивидуальна и ярка их жизнь на сцене. Изломы их линий всегда мастерски продуманы. Отражая настроения, они рафинируют графику рисунка. Порой в них нежность. Порой жестокость.
Улыбки на лице Шаляпина живут самостоятельной жизнью, мускулы рождают их жизнь. Улыбки не подчинены контролю мозга. Улыбки помогают артисту создавать маски трагедии, аскетизма и хитрости. Они оживляют рисунок ролей, оттеняют волевую силу, заканчивают все контуры…
Но лицо, глаза, губы без рук Шаляпина не дают полноты и законченности его облика. Его руки буквально ошеломляют, потрясая своей непостижимой силой жизни. Движения пальцев завораживают.
На первый взгляд, это холёные руки аристократа, способные в любой момент стать руками музыканта. В руках порой уверенность и цепкость скульптора. В них есть, пожалуй, что-то хищное. Они научены всегда достигать победы. Эти руки способны также крепко держать топор дровосека. Чувствуется, что они выдержали суровый экзамен, предъявленный жизнью…
Руки – зеркало души. В облике Шаляпина руки запоминаются прежде и сильнее всего, ибо в них отражение его настроений, иллюстрация его мыслей и слов. Страдание опутывает их шнурками вен. Радость разглаживает эти путы. В руках – душа артиста. Рассудку эти руки подчиняются только тогда, когда этого требует душа.
Шаляпин потрясает руками. В них воля неограниченного таланта. Они создают предельный облик гения, соединяя артиста и человека. Эти руки дают чаще всего последние штрихи исполняемых ролей и в этих штрихах способно растворяться всё остальное.
Разве забывается крестное знамение, конвульсивное трепетание пальцев умирающего Бориса Годунова? Разве кто-нибудь способен повторить хохот рук торжествующего Мефистофеля? А лукавая хитрость в руках Дона Базилио?.. Произведения его рук нельзя перечесть. А в жизни? Разве их жесты, гипнотизируя, не помогают рассудку перечитывать души людей? Разве не в руках примиряется душа и мысль артиста? В них, и только в их власти, чеканка гениальных образов Шаляпина. Эти руки создают мастерство его грима. Можно не видеть лица, не обязательно слышать слова, но достаточно видеть только руки, чтобы знать настроение их господина. Достаточно увидеть руки Шаляпина только раз, чтобы навсегда сохранить их в своей памяти. Его руки запоминаются также, как запоминаются каждым ласковая улыбка матери, они незабываемы, как незабываема яркая радость жизни. Руки Шаляпина помогают постичь и понять его гениальность.