• Главная
  • Поэзия
  • Проза
  • Мир писателя
  • Пульс событий
  • Созвездие муз
  • Партнеры
  • Авторам журнала
Меню
  • Главная
  • Поэзия
  • Проза
  • Мир писателя
  • Радуга России
  • Слово без границ
  • Розовая чайка
  • Арктида
  • Записки пилигрима
  • Час Истории
  • Книжная полка
  • Рукописи не горят
  • Молодые голоса
  • Славянское братство
  • Родная речь
  • От пьесы до премьеры
  • Особая дата
  • Кулинарный мадригал
  • Детская площадка
  • Пульс событий
  • Все музы в гости
  • Наши партнеры и проекты
  • Архив
  • О нас
Выпуск № 1, январь-февраль 2021
  • Радуга России
  • Слово без границ
  • Розовая чайка
  • Арктида
  • Записки пилигрима
  • Час Истории
  • Книжная полка
  • Рукописи не горят
  • Молодые голоса
  • Славянское братство
  • Родная речь
  • От пьесы до премьеры
  • Особая дата
  • Кулинарный мадригал
  • Детская площадка
  • Архив
Сергей ШЕВКОВ
31.01.21

ЛЕНСКАЯ ЗЕМЛИЦА. Стихи

***

«Удел покоренных был горек:

Их юрты сжигались дотла…» –

Скорбит зарубежный историк,

В сибирские «вникнув» дела.

 

Кровавые подняли взоры:

Теперь-то походим в святых! –

Хихикают конкистадоры

В замшелых гробницах своих.

 

Молчат истребленные инки,

Ацтеки не встанут из мглы…

Сияют испанские лики

На карте экспансий былых.

 

Семнадцатый век – не малина,

Ясак не копеечный сбор.

Да, были в руках славянина

Не только тесло и топор.

 

Россия державная смело

Будила дремотную даль.

Случалось, и сабля свистела,

И ухала грозно пищаль.

 

Но, ставя зимовья за Леной,

Над темью скулистых родов

Бород не вздымали надменно

Бекетов, Бугор и Дежнёв.

 

С якутами встретясь вчера лишь,

Они в этих далях лесных

Обычаев их не чурались,

Своих не скрывали от них.

 

Нет, Галкин, Хабаров, Поярков,

Суровые правя дела,

Не рушили местных порядков

И юрт не сжигали дотла.

 

В острогах, в ясачной глуби ли,

На Ламе, в даурском краю

Над верой чужой не глумились,

Мечом не внедряли свою.

 

Гудели шелонники, круты,

Хватало и крови, и бед…

Но есть на планете якуты,

А инков с ацтеками нет.

 

Своих королевств эмиссары,

К народам открытой земли

Какие Франциски Писарры

Вот так отнестись бы смогли?

 

Не выйдет торжественной мессы

Над мрачными склепами их…

Глаза опустите, Кортесы,

В бесславных гробницах своих!

 

***

Камнем падает с провода птица…

Норов нашей зимы узнаю.

Угораздило ж взять и родиться

В этом щедром на стужу краю!

 

Может, в зрелости кровь холоднее,

Иль проснулась древлянская грусть?

Или, может быть, просто честнее

Я с годами в стихах становлюсь?

 

Прохожу по таёжному краю,

А дорога – полвека в длину.

Принимаю её, отвергаю,

Возвышаю её и кляну.

 

Только с далью сдружиться иною

Мне и в будущих днях не суметь,

Потому что пред этой землёю

Я поклялся на жизнь и на смерть.

 

Цена победы

Лоб отерев полой шинели

И сделав первые глотки,

О как легко они пьянели,

Безногие фронтовики!

 

Стекали капли на медали

В пивнушке грязной, тыловой.

И враз легчали все печали,

И вновь культя была ногой.

 

Приняв «наркомовскую чарку»,

С надрывом пели у крыльца

И про Тамарку-санитарку,

И про «нещасного» бойца.

 

И мощно вдруг – про ночи Спасска,

Манящий свет далёких дней…

И подступала к горлу спазма

У обступивших их людей.

 

Цена победы… На базаре,

Где хлебу – лютая цена,

В битком набитом кинозале,

На кадрах хроники, она

 

Вошла в меня со школьной парты,

И величава, и горька,

С горой поверженных штандартов,

С безногой песней у ларька…

Белая ворона

Когда работа шла неплохо

И наступил обеда срок,

Такой стоял в бригаде хохот,

Что трясся ветхий потолок.

 

А я считал себя несчастным:

Ну, было двое нас хотя б

На семь насмешливых, горластых,

Веселых и бесстыжих баб!

 

В то время был я тихим парнем,

Жил, в тайных думах потонув.

Вороной белою в пекарне

Меня все звали потому.

 

(Хотя среди печей каленых,          

Где выделяться не с руки,

Любая черная ворона

Враз побелела б от муки).

 

И чтобы кадры, думать надо,

Имели общий цвет и тон,          

Начальством в женскую бригаду

Я мудро был определен.

 

Что ж, я и там справлялся с делом,

Работал, не жалея сил,

Хлеба на под садил умело

И тесто яростно месил.

 

Но, закоснев в своей обиде

И не желая масть менять,          

Все больше пекарш ненавидел,

Вконец затюкавших меня.

 

И я б ушел, наверно, кабы

Однажды хмурым летним днем

Не молвил кто-то: «Хватит, бабы,

Над парнем тешиться. Споем?..»

 

И, уперев ладони в кромку

Большой приземистой квашни,          

С печалью в голосе, негромко,          

Запели слаженно они.

 

И я вдруг понял женщин, певших

О том, как горестно вдоветь,

О «похоронках», не успевших

Еще в комодах пожелтеть.

 

Их тайный враг, теперь уж бывший,

Я разгадал, я понял их,

В скабрезных шутках днем топивших

Всю горечь дум своих ночных…

 

С тех пор я сам взахлеб, до стона,

Над каждой шуткой хохотал.

И больше белою вороной

Меня никто не называл.

 

Алгебра

Я иду по дороге, палочкой

Тихо щелкая о забор.

Чуть поодаль ведется парочкой

Зашифрованный разговор.

 

Рассуждают на тему вескую:

Математика! Век такой.

Есть на каждую Ковалевскую

По весне Лобачевский свой.

 

Уравнения, показатели…

Будто в классе, меж школьных парт.

И куда только смотрят матери,

Отпуская девчонок в парк!

 

Куб, прогрессия, корень… До ночи

Разговаривать могут так.

Как гарантия, на девчоночке –

Франтоватый его пиджак.

 

Я еще бы пощелкал весело,

Да лесной городьбе конец.

Ох, прогрессия ты, прогрессия,

Уравнение двух сердец!

        

          ***

Все вышло не так, как надо,

Как ива шептала нам.

Ни слова, ни рук, ни взгляда,

Ни писем, ни телеграмм.

 

Крутые, в рабочем ритме,

Года проплывут, звеня…

Другая сынка родит мне,

Похожего на меня.

 

Притихнет озерный омут,          

Травой окоем крепя…

Ты дочку родишь другому,

Похожую на тебя.

 

Когда же с каким-то ветром

Они улетят от нас,

Их руки – я верю в это –

Сплетутся в рассветный час.

 

Им станет чужда разлука,

Им хватит судьбы одной…

И будем качать мы внуков,

Похожих на нас с тобой.

 

Слова

Пускаю дым в раздумье невесёлом

Над книжечкой, что кое-как прочёл:

Одни – сердца людские жгут глаголом,

Другие – жгут и потрошат глагол.

 

Когда иной поэт, сопя мастито,

Разводит вновь свой жертвенный огонь,

О, как мне жаль, что слово беззащитно,

Без шестопера, не одето в бронь!

 

Декретом узаконить бы такое:

Пусть будут слово и поэт равны,

Чтоб каждый стих атакой брался, с боя,

С уроном с той и этой стороны.

 

Чтоб,

         зубы стиснув, сдерживая стоны,

Поэт к навершью образности лез,

Преодолев метафор бастионы,

Рвы идиом и флеши антитез.

 

Чтоб,

         прежде чем войти в стихи и песни,

Слова,

           горя отвагой и в плену,

Сдавались гордо, не роняя чести, –

Вперёд эфесом шпаги протянув.

 

И чтобы стихотворцы всей планеты,

Поэзии штурмуя равелин,

Инфарктами платили за победы

И рублеными шрамами морщин.

 

  • Почта: journal@literra.online
Яндекс.Метрика