В КАНУН ЗИМЫ
Не верится в близкую зиму,
В большие её холода.
Пока что проносятся мимо
Во «Внуково» все поезда.
А, значит, летят самолёты,
И манит азартно тепло,
И есть на земле ещё кто-то,
Кому в этот час повезло.
ЗИМНЕЕ ПЕРЕДЕЛКИНО
I.
Протянешь руки - снег седой
И тучи над тобою мчатся.
Ведь так недолго и с бедой
Зимою снежной повстречаться.
Не видно впереди ни зги,
Срывает шапку встречный ветер.
И вдруг… ни ветра, ни пурги,
И тишина на белом свете.
Сплошная белая постель,
На сотни вёрст почти ни звука.
И страшно мне, а кто в метель
Протянет в чистом поле руку?!
II.
Ничего зиме не надо,
Только в радость вечно ей
Снегопады, снегопады
И морозы до костей.
Вся Россия побелела,
Вся пушистая она,
Оплыла, отяжелела
Под сугробами страна.
И приходит между делом
Мысль дурацкая одна -
Хорошо быть в жизни белым,
Промерзать, как пруд, до дна.
Небо рядом, тучи рядом,
Белым днём сплошная тьма.
Снегопады, снегопады…
Переделкино. Зима.
ЛАЕТ СОБАКА
За ближнею дачею лает собака,
Какие-то тени выходят из мрака.
И долго стоят они под фонарём,
Чтоб встретиться ночью уже с октябрём.
За ближнею дачею смолкла собака,
И вновь тишина во дворе Пастернака.
И только звезда, опустившись по крыше,
Висит под окном, и не видит, ни слышит.
Зачем ей земные холодные страсти,
Когда её сердце разбито на части.
И в небе она, и в деревьях повисла,
И нет в её действиях здравого смысла.
Пусть лает и лает ночная собака,
Звезда загляделась в окно Пастернака.
ПРОЩАЙ, ТЕПЛО…
Светло-то как! Но звёзды не опали,
Ещё дрожат, рассвету вопреки.
Но и они с небес срываться стали
Как и с цветов холодных лепестки.
Прощай, тепло, до осени полшага,
Заря в траве считает серебро.
Не спит луна, шуршит во сне бумага,
Скрипит от напряжения перо.
Гляжу в окно, дожди вот-вот нагрянут,
И близок день, придёт конец теплу,
И лишь листок рябиновый багряный
Ползёт коровкой божьей по стеклу.
У ДОМА-УСАДЬБЫ ПАСТЕРНАКА
Листва полетела густая,
Туда, где прохожих не ждут.
Собаки сбиваются в стаи,
И кошки куда-то бредут.
Ну, вот, и закончилась эта
Уже золотая пора.
У дома-усадьбы поэта
Кучкуются люди с утра.
Чего им в Москве не сидится,
Зачем им чужое жильё?
Глядит с удивленьем столица,
Что едет народ из неё.
Собаки пускаются в драку
И не замолкают никак.
И как же пройти к Пастернаку,
Когда вокруг стаи собак?!
ПЕРЕДЕЛКИНСКАЯ ОСЕНЬ
I.
Не верю прощальной листве,
Она повторится, я знаю,
Пока в электричке к Москве.
Добром я её вспоминаю.
А как же иначе? Была!
А как по-другому? Светила!
И мне не прожить без тепла,
Всего, что хорошего было.
II.
И смысл этой жизни ясней,
Прозрачнее всё, между прочим:
Становятся ночи длинней,
А, значит, и жизнь всё короче.
***
Серых птиц в саду навалом,
Столько всякой щебетни.
Но поют уже устало
Поздней осенью они.
Не поют, кричат беспечно,
И не смолкнут никогда,
Так и будут в мире вечно
Осень, птицы, холода.
ПРОГУЛКИ С ОСЕНЬЮ НА ДАЧЕ
Я сюда не просто еду,
Еду с умыслом сюда.
Я с тобой веду беседу,
Даже споры иногда.
То да сё на белом свете…
Что надела, в чём пришла?
Что так скупо солнце светит
В этот день из-за угла?
Я других не замечаю
В суматохе серых дней.
Я с тобой за чашкой чая
Становлюсь ещё сильней.
Достаю свои тетрадки
И гляжу в черновики,
Ну, а ты глядишь украдкой,
Как белы мои виски.
Мы друг другу не подходим,
Но пожизненно вдвоём.
-Эх, Володя ты, Володя,
Что ты снова о своём!
Мы ж друг друга дополняем,
Понимаем каждый звук,
Вот единственно не знаем,
Как лечиться от разлук.
Я курю, в уход не верю,
Одному непросто быть.
Эти окна, эти двери
Невозможно ей забыть.
Сколько раз сюда входила.
И топталась у стола,
Правда, каждый раз следила,
Листья мокрые несла.
Если проходила мимо,
То бросала взгляд в окно.
Как же ненавидит зиму
Эта женщина давно!
Уступает ей дорогу,
Отдаёт свои ключи,
Чтоб в морозы понемногу
Отсыпался на печи.
Вот она, сменив одежды,
Смыв с ресниц слезами тушь,
Грустно ходит у коттеджа
И несёт такую чушь!
Я не выйду, не окликну,
Сделай милость, не реви,
Обходи мою калитку,
Не испытывай любви.
ПЕРЕДЕЛКИНСКИЙ СОЛОВЕЙ
А соловей всю ночь молчал,
А на заре такое выдал,
Что все деревья раскачал
И спел о том, чего не видел.
А он не видел ничего,
Не обнял в жизни соловьиху,
Но знал, она ждала его
И в зарослях сидела тихо.
Ох, как он пел ей в первый раз,
Что не могла сидеть на ветке,
И не смыкая влажных глаз,
На слёзы тратила салфетки.
А он до одури свистел,
И понимал, что это надо,
Он счастье обрести хотел
В тени сиреневого сада.
Как эта ночь обнажена!
Издалека дыханье слышно.
И чья-то юная жена
Встаёт, вся белая, как вишня.
ЗАВТРА
Ночь. Октябрь. Тишина.
Переделкино. Луна.
Вдруг за этой тишиной
Шёпот листьев надо мной.
Заскрипели у стены
Две согбенные сосны.
И спокойная пора
Исчезает со двора.
Ходит ветер меж берёз.
Приближается мороз.
Я прощаюсь с октябрём
Под ослепшим фонарём.
Завтра будет всё не так,
Будет в окна лезть сквозняк.
Может, волки будут выть.
И хоть вой, а надо жить.
***
Увядают мои бегонии,
Жалок вид молодых берёз:
Вновь сентябрь под окном в агонии -
Захлебнулся от горьких слёз.
Надо жить…. Ни на что не сетую,
Всё когда-нибудь да пройдёт.
Ходит осень над серой Сетунью,
Не меняясь, из года в год.
ПРОЗА
Колумбийский писатель, лауреат Нобелевской
премии по литературе, автор романа «Сто лет
одиночества» и повести «Полковнику никто не пишет»
Габриэль Гарсиа Маркес в 1987 году посетил Переделкино.
Вспомнить мне в сотый раз уже хочется
То, что Маркес сюда приезжал,
Что читал я «Сто лет одиночества»
И что просто его уважал.
Вероятно, ходил возле пруда он,
Может быть, и на Сетуни был.
Я всю жизнь его яркую трудную,
Как и сочную прозу, любил.
Возле дачи иду Пастернаковской,
У музея дотошный народ.
В русской прозе великой и знаковой
Скромный «Доктор Живаго» живёт.
А полковник в отставке в Колумбии
Всё готовит к боям петуха.
В ком же больше живёт самолюбия,
В ком же больше любви и греха?
Не отвечу, кому чего нравится,
Одиноко и мне одному.
Дай-то Бог, с самомнением справиться,
Дай-то Бог, не солгать никому.
ПОСЛЕДНЯЯ ЭЛЕКТРИЧКА
-Спокойной ночи! - крикнет электричка,
И убежит, подковами звеня,
А в ней уедет лучшая москвичка,
До «Киевской» уедет без меня.
Непроизвольно всё-таки, а будет
Соседей по вагону волновать.
- Спокойно ночи и дороги, люди!
Ведь вам сегодня затемно вставать.
Какой там час! Во тьме уже не видно.
Часа четыре до начала дня.
И как же мне досадно и обидно,
Что женщина уедет без меня.
ВЕТЕР В ПЕРЕДЕЛКИНО
Извивались под ветром берёзы,
Не хотели объятий шальных,
Умоляли в преддверье мороза,
Чтоб в покое оставили их.
Ветер бился о дачные крыши,
Ветер падшие листья гонял,
Ничего, никого он не слышал,
И, похоже, что жизнь проклинал.
Не взлюбивший небесного света,
Тучных туч неподъёмных стада,
Ветер бросился с берега в Сетунь
И замолк на земле навсегда.
***
Ни радости в сердце, ни злости,
А просто глухая тоска.
Уехали засветло гости
Из нашего особняка.
Листва за окном оседает,
Шашлычный рассеялся дым,
И осень, седая, седая
Под зябнувшим клёном моим.
Сижу на крыльце и мечтаю
Когда прилетят журавли,
А листья сбиваются в стаю
И ей не хватает земли.
***
Ещё съедобные грибы
Находят дачники в подлеске.
До них сто метров-то ходьбы,
И собирай, суши на леске.
Но лень берёт сушить грибы,
И просто хочется покоя,
И состоянье для ходьбы
Сегодня утром никакое.
А вечером взойдёт луна,
Тогда на душу ляжет строчка,
И воцарится тишина
В пределах нашего лесочка.
А утром вспомню про грибы,
И позавидую соседу,
Что дым восходит из трубы,
И суп грибной зовёт к обеду.
РАССВЕТНОЕ
Я проснулся и ждал, запоют,
О любви затрезвонят друг другу.
Не сбылось. Не создали уют.
Не прославили счастьем округу.
Повстречались, наверно, не там,
Не хватило для радости слуха.
Не слыхать по прибрежным кустам
Леденящего радостью духа.
Вот и мне не до сна в этот час,
Трели вновь не пронзают, как стрелы.
Почему ж я проснулся сейчас,
Может, правда, душа постарела?
Шепчет Сетунь опять о своём,
Ей ведь тоже одной одиноко.
Не приветлив для всех водоём
И выходит кому-нибудь боком.
Но вернутся сюда соловьи,
Перепутают светлые ивы.
И тогда, дорогие мои,
В самом деле, я буду счастливым.
НОЧЬ НА ДАЧЕ
Ты молчишь, будто знаешь такое,
Что не знает на свете никто.
Только что-то тебя беспокоит,
Беспокоит неведомо что.
Может, звёзды, что гаснут за шторой,
Лай собаки, ворчанье сверчка,
И луна под мостом, без которой
Не согреет костёр рыбака?
Всё пройдет, что порой беспокоит,
Завершится и дачный сезон.
Беспокоиться больше не стоит,
Что с утра завершается он.
Что с крыльца безголосая птица
Улетит и не скажет: «Прости!».
Завершается ночь, а не спится,
И нельзя эту ночь обойти.
ДАЧНЫЙ РОМАН
Рискую впасть в немилость,
Позвав в своё жильё,
Ведь не она влюбилась,
А я в неё.
Глазею неустанно,
Шепчу чего-то в след,
Она же постоянно
Молчит в ответ.
Ноябрь сгоняет тучи,
Ждёт нежных слов зимы.
Никто нас не научит,
Лишь сами мы.
А сердце строго спросит,
Не будет век молчать,
И за влюблённость в осень
Мне отвечать.
ЕЛЬ
Повадились дожди по выходным,
Всё лето в гости приплывают тучи,
И под окном, по сути, став родным,
Пёс колченогий по ночам канючит.
Какие думы думаешь, хромой,
За что ушло на долгий срок светило,
И что нам ждать грядущею зимой,
Когда и лето пару дней гостило?
Я никуда сегодня не пойду,
Я буду молча любоваться елью.
Вот кто с природой, кажется, в ладу
И не страшится ледяной купели.
Спокойно будет зимовать в снегу,
И усмехаться мысленно над нами:
- Всё на земле я вытерпеть могу,
Поскольку я вросла в неё корнями.
НОЧЬ В ПЕРЕДЕЛКИНО
Электричка вздохнёт устало,
Лист опустится за окном…
Ощущаю, что сердце стало
Беспокойнее с каждым днём.
Просыпается среди ночи
И не может никак уснуть.
И звезда на «Святой источник»
Совершает последний путь.
И луне в эту ночь не спится,
Стынет в Сетуни до утра,
И кричит среди ночи птица
Вся из лунного серебра.
Это осень и всё тут просто -
Есть предчувствие лучших дней,
И под небом со звёздным просом
Всё отчётливей, всё ясней.
ЗАСТОЛЬЕ
Уже стакан гранёный выпит,
Уже язык, как помело,
Но собутыльник мой: «В Египет!
От мест, где снега намело!»
А что я, против, ну, в Египет,
Не каждый год сидеть в снегу.
Ещё стакан гранёный выпит
И я в Египет не могу.
С моею пенсией в кармане
Не шибко можно отдохнуть,
Не каждый из друзей потянет,
Чтоб на Египет хоть взглянуть.
А собутыльник льёт по новой
В стакан, где кажется, нет дна.
- Да на хрен нам Египет, Вова!
У нас такая вот страна!
А что я, против? Да, такая!
И мы такие, всем назло!
И вилку в кильку я втыкаю…
А снега, правда, намело…
УЧАСТОК
Николаю Зиновьеву
Идёт по моему участку
И для него участок - луг.
- Мужик, не наступай на грядку!
Не наступай, мужик, на лук!
А он шагает на рыбалку,
Плевать ему на мой запрет,
И ничего ему не жалко,
Пока в котомке рыбы нет.
И он идёт, не отвечая,
В мою калитку за спиной.
Не первый раз меня встречая,
И не здороваясь со мной.
Проходит он, в усах улыбка,
И мысль, наверно, об одном,
Что точно золотая рыбка
Пасётся под моим окном.