***
Средь вороха белых писем
Был чёрный один конверт…
… Я был от неё зависим.
Такой её больше нет.
На львенка похожа в детстве
Была она, а потом
Заделалась львицей светской
С каким-то плешивым львом.
Нахлынуло словно волны,
Забилось опять в висках,
Как будто бы - канифольно,
Янтарно – опять близка.
Как будто бы вновь сорвётся
С обветренных уст «люблю»,
Как в старом дворе-колодце
Я руки её ловлю...
Что резало глаз когда-то,
Обрезало нашу нить.
Я – камень. Она – крылата.
И это не мог ценить.
Мне – место в пустом стакане
Печали. На самом дне.
А львица глядит с экрана,
Теряя себя в вине.
***
Нет той меня – наотмашь, насквозь, на взлет.
Глаз со зрачками, подобием черных дыр.
Реанимации – жарким дыханьем в лед.
В небо от старых тетрадей уходит дым.
Нет той меня – детской, смешливой, той…
Мятых купюр моих под подушкой нет.
Криков, взрывающих снег – погоди! Постой!
Криков, чтоб – эхо в ущельях и звон монет.
Нет той меня. Из стаканов моих другой
Пьёт, ты чаруешь бедного не щадя.
Твой телефон так горяч от его звонков.
Я разметалась пеплом по площадям.
Нет той меня – апельсиновой розой я
Высохла, истончилась, сошла на нет.
Ты ещё спишь, когда свысока заря
Плазмой стекает в серый декабрьский снег.
Нет той меня, позовешь, и истратишь зря
Слово – бросовый камень в твоих устах.
В сбитом прицеле опасней вдвойне снаряд.
Я-то, конечно, есть. Но уже не та.
***
Хоть ты убей - он так же недостижим,
Как самолёты в небе, взмывая гулко.
Ты же обязана свято блюсти режим,
После семи часов избегать прогулок.
Хочешь встречаться чаще, глаза в глаза,
Греться теплом лучистой его улыбки.
Хочешь не много, в общем-то, но - нельзя,
Или ищи в прудах золотую рыбку.
Или ныряй, как в море, в кровать, и спи,
Пока тебе не исполнится восемнадцать.
Все ощущенья водою святой кропи.
Чтоб не пришлось вхолостую зубами клацать.
Дружба - не то, большим не назовёшь.
Снится. Умён. Приятен. Чертовски нужен.
Словно в жару - спасительный ангел-дождь.
Так, чтоб ловить в ладонь и идти по лужам.
Чтоб задыхаться ветром, писать стихи.
Чтоб не делилось больше на быль и небыль.
Чтоб из души, из пепла, сырой трухи –
Синий цветок
Рвался бы
Прямо к небу.
***
Я никогда не встречу такой, как ты.
Взгляда нежнее моря, светлее неба.
В чьём сердце все видят солнечные цветы –
Но за забором, где, может, никто и не был.
Времени нет выяснять, кто же враг, кто друг,
Кто в чьей руке - только игральный мячик.
Факт остается фактом, никак иначе –
Я никогда не встречу теплее рук.
Чувственней танца в киноконцертном зале,
Страньше цветных, невыстраданных стихов,
Приятнее чуть уловимых твоих духов –
Нет ничего. Но все, что мы доказали –
Детскость мою, ребячество, блажь и дурь.
Это достойный повод гореть в аду.
По полчаса, по часу ждать твоего ответа.
С камнем в подвздошье жить и не чуять лета.
Кто же ты, чёрт возьми? Кто этот паразит,
Сведший нас вместе, словно стальные рельсы?
И почему, когда я хочу сделать тебе визит –
Отменяются все без остатка рейсы?
Я знаю на этом свете всего три вещи:
Надо уметь заметать все свои хвосты,
Что между строчек смысл непременно вещий,
И что никогда не встречу такой, как ты.
***
Пишешь стихи и помнишь их наизусть.
Очень изящно куришь у барных стоек.
Но тенью у глаз – пролегает немая грусть.
Тесно тебе среди нас – и чего достоин,
Скажет лишь ветер, дёргающий за плащ,
Бесцеремонно бьющийся в чьи-то лица.
Тебе бы сорваться с места – и вдаль, и вскачь.
Что тебе этой ночью тревожной снится?
Может, ковры из трав, из песка, из тьмы?
Море, далекие страны, прохладный бриз?
Дымные кольца? Улыбки? А может, мы?
Но я для тебя –
Только одна
Из…
***
Мне нечего с тобой ловить,
Ты слишком высоко, я низко,
Гнезда с тобою нам не свить,
А только пить по клубам виски.
И танцевать, закрыв глаза,
Безумный вальс в софитов свете.
Вином покажется роса,
Вопрос покажется ответом…
По небу чиркнет птичек бритвой,
Оставив чёрные штрихи.
Чужой я буду Маргаритой,
Чужим – лихи мои грехи,
Но лишь тебе – мои
Стихи.
***
Если б мне твои руки - чистого серебра,
Я дала бы обет не делать обид и бед.
И чего б ни касалась, все стало бы из добра,
Только бегаю плохо, за поездом не успеть.
Если мне бы глаза твои - небо, сапфир, лазурь –
я бы ими сказала всё то, что хочу сказать.
Я бы видела сны, но сна - ни в одном глазу.
Но у меня никогда не будут твои глаза.
Если бы мне твои волосы - ломкий лён.
Я бы ими ловила сноп солнечных искр и брызг.
Но сижу у моря, и воздух глумлив, солён,
И обходит меня, чтобы не заразиться, бриз.
Если бы мне твое сердце - внутрь - на секунду лишь.
В идеале, конечно, лучше бы лет на сто –
Ты прочтешь, ухмыльнешься - "вот же, опять шалишь"-
В мусорнике станет больше одним листом.
Я читаю тебя меж строк, Ариадны нить
Меня путает только в препонах твоей души.
Если б только все заново, вырезать, изменить!
Только мне остается такой, как случилась, жить.
***
Я бы ходил рядом, держал Ваш зонтик,
Сумку придерживал, если спадает с плеч,
И примечал все тучи на горизонте,
Если бы дали право мне Вас беречь.
Я небогат, мал и немногословен,
Внешне - ну совершенно не Ваш типаж.
Но наделён умением с полуслова
Вас понимать... Желаете экипаж?
Кто-то изрек: слова - набор ассигнаций.
Честно сказать Вам, Вы мне не по словам.
Ни в чем, никогда, никому не боюсь признаться.
Просто все это вовсе не нужно Вам.
Если бы, если бы, если бы все исправить –
Душу продать, в прошлое выкупить мне билет.
Я ничего от Вас вытребовать не вправе.
Я - не мужчина. Мне лишь семнадцать лет.
***
Ты не был влюблённым, и я не была влюблённой.
Нас просто столкнули, как два самолета в небе.
И мир отчего-то окрасился в черно-зелёный,
В огромное море всё падал и падал пепел...
Ты не был загадкой, и я не была загадкой.
За кофе пьянящим, правда, к чему препоны?
Нахлынула нежность - и к чёрту кирпичность кладки,
Рассыпалась в прах, словно была картонной.
Ты не был мечтою, и я не была мечтою...
Да только становятся ею в одно мгновенье.
И ты уже ломишься письмами в мой почтовый
Ящик. Бордовые вина бегут по венам.
Ты не был любимым, и я не была любимой...
Ты взрощен на супе с котом и на завтраках вечных.
Я вкус этот знаю - как терпкость дворовой рябины.
Я буду с тобой, обещаю, почеловечней.
Ты не был счастливым, и я не была счастливой.
Но из ниоткуда явился волшебный сводник –
Нас трое: ты, я, и конечно же, питерский ливень.
И тот, кто на нас делал ставки, шикует сегодня.
***
Перепиши меня тысячей листиков.
Станет реальность суровая мистикой.
Да и развей их балтийскими ветрами,
Перереши меня, сверься с ответами.
Пересади меня в чашу хрустальную,
Нежным подснежником с чёрной проталины.
Верь, он однажды распустится вечером.
Перетасуй меня картою меченой.
Пересмотри меня фильмами старыми,
Вечно моргая глазами усталыми,
Перечитай меня по многотомникам,
И подчеркни карандашиком тоненьким
То, что меж строчек тихонько мерцает
Синей сиреной машин полицаев,
Кухонных плит дрессированным пламенем,
Только, пожалуйста, не оставляй меня.
***
Я буду твоей - кем хочешь.
Хранителем златовласым,
Монахиней и порочной,
Среди мишуры алмазом.
Я буду твоей голубкой,
Окрашенной в ярко-рыжий.
И лебедем из скорлупки,
Разбей, подойдя чуть ближе.
Я буду твоей наградой,
На две стороны медали,
И всеми кругами ада,
Признайтесь, не ожидали?
Я буду твоим растеньем,
Что корни в тебя распустит,
И ты под огромной тенью
Забудешь понятье грусти.
Я буду твоим рассветом,
Мы счёт поведём на сотни...
Я буду твоей же смертью,
Однажды.
Но не сегодня.
***
Храни тебя Бог от злого
Коварного глаза тьмы,
От подзаборного слова,
Галеры, сумы, тюрьмы.
Храни тебя Бог, любимый.
Чтоб на позорном столбе
Твое не высекли имя…
Позор не к лицу тебе.
Храни тебя Бог от бабы,
Сварливой, чванливой, как
Туземка под баобабом,
Плюющая в облака.
Храни тебя Бог от мира,
Ломающего таких,
Как я – с золотистой лирой,
Как ты – чьи шаги легки…
Храни тебя Бог от сплетен,
Даруй еды и огня.
И чтобы сквозь бег столетий
Ты так же любил меня.