Март 1992 года. Чуть ли не последняя поездка в Дом творчества после обрушения многого в нашей жизни. Но ещё жив дух общения между писателями - не связанный с делами, должностями или какими-либо пристрастиями.
После завтрака выходили на улицу под тёплое, такое желанное, солнце. Кругом радостно чирикали воробьи, солнце переливалось на уцелевших сугробах, а стволы сосен, уже окунувшихся в повеселевшее небо, и вовсе напоминали о ласковом лете.
От старого корпуса к новому вела недлинная асфальтированная дорожка, на которой и произошло моё знакомство с Расулом Гамзатовым. Слово за слово, и где-то на второй – третий день мы уже договаривались о посиделках за самоваром, который по счастливой случайности оказался у нас с мужем в просторном номере нового корпуса. Естественно, посиделки требовали новых участников, и они быстро нашлись: Георгий Иванович Куницын, философ и литературный критик, давно и хорошо знакомый Расулу Гамзатовичу, и Тамара Жирмунская, с которой мы были в числе первых участниц литературного клуба «Московитянка», что при Центральном Доме литераторов.
И вот мы встречаем именитых гостей. Ещё бы, от одного имени Гамзатова могла и голова закружиться в те поры; о Куницыне тогда ходили легенды, в коих виделось громадное к нему уважение всей мыслящей братии, и не только писателей; у Тамары Жирмунской уже было серьёзное имя в поэтической Москве, и до отъезда по семейным обстоятельствам в Германию она неизменно бывала на моих творческих вечерах с добрым, лаконичным и глубоким словом более опытного в литературе человека.
И вот мы за столом, разливаем по чуть-чуть немудрёное вино, включаем самовар. Слово за слово, и неуверенность первых минут исчезает, и понятно, благодаря кому. Расул Гамзатович закручивает разговор с присущим ему юмором и энергией, чувствуя себя свободно и уж точно среди своих. И где-то уже в середине вечера я очень пожалела, что нет под рукой блокнота, чтобы записывать его искромётные реплики и собственные афоризмы. Поскольку жизнь то и дело подталкивала меня к журналистике, то и привычка записывать важное, а тем более остроумное, была уже в крови. Испросив его разрешения, в следующий раз я уже была «вооружена», хотя и старалась брать ручку не очень заметно для гостей. Но Гамзатов время от времени всё-таки ввёртывал:
- Зачем записываешь обо мне? КГБ всё знает!
И тут же возвращался к насущному на тот момент:
- Горбачёв хотел проветрить страну, а устроил большой сквозняк, и теперь никто не может хотя бы прикрыть двери.
Конечно, какой же разговор среди писателей, если не касается литературы.
В том числе и графомании.
- Одни любят, но не пишут, другие пишут, но не любят, - откинувшись на спинку стула, резюмировал Расул Гамзатович. И, выдержав паузу, ставил точку: -
У нас писателей нет, одни классики.
О многом мы говорили в те несколько встреч. Гамзатову не надо было объяснять свою точку зрения, приводить примеры и доказательства. Одной-двумя фразами он добивался весомого результата. О Георгии Ивановиче Куницыне, хитро взглянув на «героя», он сказал: «Судьба дала ему всё, чтобы стать плохим человеком, но он этим не воспользовался». Памятуя о его известной песне про коня и дорогу, Гамзатова спросили: а сегодня кто виноват - конь или дорога? Он тут же отпарировал: «Всадники без головы». Напомню только, что фразы эти прозвучали на заре перестройки.
А поэтом Расул Гамзатович просто не мог не стать. Сын известного в Дагестане народного поэта Гамзата Цадаса (родились и жили в селении Цада); обучался в педагогическом училище, которое закончил перед войной и начал работать учителем в младших классах; а во время войны успешно освоил профессию журналиста и плодотворно работал, за что был награждён медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.» И, наконец, по окончании Великой Отечественной учился в знаменитом среди писателей Литературном институте им.Горького в Москве.
Стихи стал писать с 9лет, в багаже его памяти уже были народные легенды, сказки и песни, которые он слышал в родном ауле и от отца в том числе. А позднее - и встреча с большой поэзией, в том числе русской.
Естественно, тема войны была горячей и для него, ведь двое его старших братьев сложили головы за большую общую страну. И учёба в Литинституте по времени совпала с мощной волной фронтовой поэзии и знакомством с её авторами, а после и дружбой с ними.
Товарищи далёких дней моих,
Ровесники, прожившие так мало!..
Наверное, остался я в живых,
Чтоб память на земле не умирала.
На поле боя павшие друзья —
Вас было много, страстно жизнь любивших.
Я ведаю: в живых остался я,
Чтоб рассказать о вас, так мало живших.
Началась жизнь профессионального писателя. Москва ввела его в круг большой семьи литераторов со всех концов страны. Его много переводят, печатают, выходят книги, его имя становится известным. Его избирают в самые высокие писательские, и не только, структуры. Такое уважение и доверие надо было подтверждать не менее достойной работой.
Его переводили такие мэтры русской поэзии, как Владимир Солоухин, Илья Сельвинский, Юнна Мориц, Роберт Рождественский, не говоря о таких опытных переводчиках, как Яков Козловский, Наум Гребнев и другие. Конечно, даже самый лучший перевод не донесёт до читателя богатство родного для автора, в частности аварского, языка, но заряд смысла и связанной с ним эмоции – как правило, доходил до сердца читателя.
Вот стихотворение, написанное от лица маленькой девочки, видавшей не раз, как дерутся мальчишки, и только…
…И луна глядит в окно,
И, хоть мне запрещено,
Я сижу перед экраном,
Про войну смотрю кино.
Вся дрожу я от испуга:
Люди, взрослые вполне,
Не дерутся,
а друг друга
Убивают на войне.
Пригляделись к обстановке
И палят без остановки.
Вот бы за уши их взять,
Отобрать у них винтовки,
Пушки тоже отобрать.
Я хочу, чтобы детей
Были взрослые достойны.
Став дружнее, став умней,
Не вели друг с другом войны.
(«Я не хочу войны»)
В эти годы Расул Гамзатович – поэт, имеющий уже солидную известность, в том числе и благодаря замечательным песням, исполнявшимся лучшими эстрадными певцами, такими, как Анна Герман, Муслим Магомаев, Иосиф Кобзон, Вахтанг Кикабидзе, Марк Бернес…Назову некоторые из них: «Журавли», «Жёлтые листья», «Берегите друзей», «Исчезли солнечные дни», «Пожелание», «Разве тот мужчина»… Одним словом, популярность была огромная, авторитет на высочайшем уровне, и не удивительно, что он был избран в самые высокие литературные и общественные представительные органы, такие как Верховный Совет СССР, Советский комитет защиты мира, Союз писателей СССР, и более полувека оставался бессменным главой Союза писателей Дагестана. А список наград и званий мог бы занять целую страницу, их более 25, и среди них: лауреат Сталинской и Ленинской премий, «Народный поэт Дагестанской АССР», Герой Социалистического Труда.
А вот стихи, что стали, так я думаю, предтечей знаменитых «Журавлей». Когда их читаешь, то кажется, - это скрижали на страницах истории, а вслух их должен читать современный Юрий Левитан:
…Все, что мы защищали, и вам защищать,
Все, что мы завещали, и вам завещать,
Потому что свобода не знает цены.
Вы о нас, сыновья, забывать не должны.
Нужно вам, как нагорью, далёко смотреть,
Волноваться, как морю, как звездам, гореть,
Будьте долгу верны, добрым думам верны,
Вы о нас, сыновья, забывать не должны.
(«Сыновья, стали старше вы павших отцов»)
Но вернёмся в Переделкино. Быстро пролетели две недели, ранним мартовским утром Гамзатов вышел, чтобы попрощаться со мной и мужем. На память о встречах он надписал и подарил недавно вышедшую книгу публицистики «Суди меня по кодексу любви».
Уже в электричке я прочитала первые страницы подаренной книги, параллельно вспоминая наши разговоры о «дне сегодняшнем и дне минувшем». И ещё раз убедилась: нет, Гамзатов отнюдь не относится к тем классикам, что вчера были обласканы прессой и властями, а ныне пребывают в «узаконенном» забвении. В отличие от тех крикунов, что были горазды судить всех и вся, Гамзатов суд времени начинал с самого себя:
...Не думал, что за всё расплата ждёт:
За суету, за глупые раздоры...
Сам виноват.
Как тяжек жизни гнёт...
Как высоки и благородны горы!
Да, многое минуло для советского классика. Кажется, не осталось званий и наград, коими не был бы отмечен Гамзатов. И за всё это надо было платить - громкими речами, пышными застольями литературных декад и многим другим, в том числе и золотом своей души. Но когда верноподданные почитатели отвернулись от него, когда сменилась власть и в Кремле, и в Союзе писателей, когда в седую его голову полетели разного рода камушки и камни, - он вышел в бурлящее море вместе со всеми и подставил свои плечи под общую ношу этих трудных дней. Согласитесь, такое не уважать нельзя.
В связи с этим вспоминается, как в пору карабахского противостояния между Арменией и Азербайджаном, когда дело дошло до резни, был организован круглый стол с видными деятелями искусства, который транслировала Москва. Я до сих пор помню, сколько тревоги и смятения было в голосе Гамзатова, в том числе и потому, что среди жертв конфликта были дети и женщины…
«Нет и не может быть оправдания убийству, какими бы мотивами... оно ни было вызвано. Эту мысль, мой друг, задолго до нас высказал великий гуманист Кастеллио: «Убить человека никогда не означает защитить учение, нет, это означает лишь одно - убить человека», - утверждает Расул Гамзатович в этой книге.
«Не будь столь сухим, чтобы хрупнуть и сломаться, но и не будь столь мокрым, чтобы тебя выжимали, как тряпку».
«Литературное произведение, если в нём не видно автора, - всё-равно что конь, бегущий по дороге без всадника».
И вновь - серьёзный разговор о времени, о себе, о России. И уже сами стихи становятся поступком, стихи, которые невозможно читать без волнения:
Россия, больно мне, не скрою,
Бывает - уроженцу гор,
Когда чернит тебя порою
Разноплеменный оговор...
Хоть вознесла сама на кручи
Ты громовержцев молодых,
Но видят всей планеты тучи
Они на небесах твоих...
Нет, поэт не отвергает слепо все новое, незнакомое, - он лишь призывает не выплёскивать вместе с водой младенца, - то чистое и светлое, что было между народами нашей страны, в том числе и в самые тяжкие, военные, годы.
О том, что значила для Расула Гамзатовича поэзия, - уже понятно. Но не только стихи. К каждому слову даже в разговоре он относился предельно ответственно. Вот почему брать у него интервью было, ей-богу, таким же фантастически трудным делом, потому что он по многу раз выверял любое слово, искал более точное, потом возвращался к первому варианту, - и так до тех пор, пока не был уверен в достигнутой цели.
Быстро пролетели десять лет, и в сентябре 2003 года волею судьбы я участвую в юбилейном вечере легендарного дагестанца в библиотеке имени Ленина, который, как всегда, вдохновенно проводит поэт Валентин Сорокин. Юбиляру 80 лет и, несмотря на уже не молодецкий, вид, глаза его так же внимательны и зорки. Конечно, все мы старались максимально выразить и уважение, и любовь к этому мощному и талантливому человеку. И после торжественной части Расул Гамзатович сидел, как всегда, во главе стола, и удивительная магия мудрости и духовной силы исходила от него...
Спустя два месяца его не стало.
Известно, что волей и сердцем Расула Гамзатова положено начало празднику, который не в силах отменить никакая новая эпоха, никакие новые лидеры. Это «День белых журавлей», который обрёл статус Всероссийского Дня памяти. И знаменитая песня «Журавли» стала символом этого события. На кавказской земле, в Гунибе, есть памятник - и песне этой, и тем, кому она посвящена, и замечательной традиции помнить и беречь наши общие святыни.
Всё это - доказательство того, что путь Гамзатова, сына немногочисленного аварского народа, хоть и был в своё время усыпан розами, - сродни рискованной каменистой дороге, которая требует от путника очень многого, невидимого простому глазу. Пережив ненамного свой последний юбилей, Поэт оставил нам весомое духовное наследство.
А вот и пара заповедей, завещанных нам:
«В Дагестане говорят: «Если ты хочешь ослабить какое-нибудь государство, молись, чтобы там было больше начальников и чиновников!»
«Для многих перестройка стала профессией, а не делом жизни. Очередной строчкой характеристики для повышения по службе».
Не будем забывать, что благодаря переводам самого Гамзатова многие произведения наших классиков-поэтов стали доступны читателям в Дагестане. Что на его стихи писали песни такие замечательные композиторы, как Раймонд Паулс, Юрий Антонов, Александра Пахмутова, Мурад Кажлаев и другие. Что его творчество высоко ценили Ярослав Смеляков, Александр Фадеев, Самуил Маршак, Корней Чуковский, Михаил Светлов.
В одном из многочисленных интервью Гамзатов воскликнул:
«Мне хочется, чтобы девизом планеты стало: «Влюблённые всех стран, соединяйтесь!»
Осенью 2018-го Расулу Гамзатову исполнилось бы 95 лет. И эти бессмертные стихи, ставшие песней, Поэт написал и о себе тоже:
…Летит, летит по небу клин усталый -
Летит в тумане на исходе дня,
И в том строю есть промежуток малый -
Быть может, это место для меня!
Настанет день, и с журавлиной стаей
Я поплыву в такой же сизой мгле,
Из-под небес по-птичьи окликая
Всех вас, кого оставил на земле…
04.20 г