В Ереване, на улице Пушкина, в арке, ведущей в один из центральных дворов, на серой стене, испещрённой надписями и рисунками, жил барашек. Звали его Варке. Был этот барашек не простой, а нарисованный.
Тельце его было похоже на синее курчавое облачко. Голова барашка, точнее его макушка, была нарисована нежно-лиловой краской, а мордочка – серовато-белой. Глаза Варке напоминали две большие чёрные запятые, перевёрнутые головками вниз, а хвостики запятых служили ему бровями. И хотя вид со стены открывался не слишком примечательный – стена напротив, кусочек двора с беседкой, ломтик оживлённой улицы – барашек смотрел на мир добрым, любознательным взглядом. Треугольный нос Варке глядел вниз: барашки, как известно, всегда находятся в поиске какой-нибудь сочной травы. Травы тут не было – один асфальт да камешки, а потому Варке словно бы куда-то бежал на своих чёрных тонких ножках. На деле же он оставался на месте, но в ногах его явно жила мечта о травянистом просторе…
Наверняка Айкануш, девочка из квартиры номер пять, не думала об этом, когда рисовала Варке на серой стене. Они с родителями тогда только переехали в этот дом, и дворовые ребята ещё не хотели дружить с Айкануш. Некоторые даже дразнили её «очкариком» (в очках она читала) и «помпушкой». И хотя ей редко было скучно наедине с собой, друзей ей всё-таки не хватало. Книги, игры, компьютер, конечно, не могли их заменить.
Папа Айкануш работал тогда в автомастерской, и в запасе у него было немало баллончиков краски. Однажды вечером, в мае, когда шёл дождь и во дворе никого не было, Айкануш схватила четыре баллончика и выбежала из дома… Так нарисованный Варке, который впоследствии столь понравился многим жителям двора, стал лучшим другом Айкануш. Никто, конечно, не знал, что его нарисовала простая десятилетняя девочка. Даже родители не думали, что она умеет так ловко и славно рисовать. Она и сама не думала. И если бы кто-то спросил, как же она нарисовала Варке, она бы только плечами пожала.
С тех пор, идя в школу и возвращаясь из неё, Айкануш здоровалась с барашком, гладила его по мордочке и даже оставляла для него маленькой кусок гаты, которую мама давала ей с собой почти каждое утро. Хотите, верьте, хотите, нет, но, когда Айкануш возвращалась с уроков, гаты уже не было. Может, её склёвывали воробьи или муравьи уносили добычу по тайным ходам… А может, это барашек тайком, чтобы никто не видел, высовывал из-под носа юркий язычок и слизывал лакомство прямо с асфальта. Айкануш была уверена в последнем, и никакие камеры видеонаблюдения не убедили бы её в обратном.
* * *
Однажды ночью волшебница Всех Арок и Дворов Еревана, в длинном платье, сшитом из платановых листьев, прогуливалась по своим владеньям. Она забрела и во двор на улице Пушкина. Проверила работу пулпулаков, стоявших у дома, где жила Айкануш, и ещё у старой церкви; дунула на старый фонарь под окнами, который давно барахлил и своим миганьем мешал спать пожилой тётушке Аиде и её мужу Левону. От волшебного дуновения фонарь заработал исправно – и вскоре из комнаты дядюшки Левона перестало доноситься бессонное покашливание…
Близился самый тёмный час весенней ночи, за которым обычно и приходит рассвет. А у волшебницы оставалось ещё немало непроверенных дворов! Шурша листвяным подолом, она поспешила к выходу из двора. И оказалась в барашковой арке. Тут-то она и увидела впервые нашего героя.
– А это ещё кто? – громко спросила она тишину.
– Кто, кто… – позёвывая, повторила сонная арка.
– Ты кто такой? Первый раз тебя здесь вижу!
Барашек тогда был очень застенчив, ведь он совсем недавно появился на свет, и краска, из которой он состоял, едва успела высохнуть на майском солнце.
– Доброй ночи, – смущённо проблеял барашек. – Меня зовут Варке, и я здесь живу.
– Но кто позволил тебе здесь поселиться без моего ведома? – волшебница явно была недовольна новым жильцом. – Разве у тебя есть прописка? Кто тебе дал это место?
– Моя Айкануш, – боязливо ответил барашек и потупил свои запятые. Тонкие ножки его немного дрожали, а голова ещё больше полиловела от смущения.
– Айкануш? Айкануш, Айкануш… – стала припоминать волшебница. – Ах, Айкануш! – вдруг обрадовалась она. – Девочка из пятой квартиры? Дочка автослесаря?
– Точно! Она! – барашек тоже обрадовался. За выходные он успел соскучиться по Айкануш, которую на несколько дней увезли к бабушке в Эчмиадзин.
Волшебница смягчилась.
– Клянусь, если бы кто-то другой – не Айкануш – осмелился разрисовать старые камни наших домов, я была бы куда строже! Но я знаю эту девочку – и уверена в чистоте её помыслов. Я давно за ней наблюдаю. Они переезжали несколько раз, жили в разных районах города. Но теперь у её родителей дела пошли в гору, и они перебрались сюда, в центр. Впрочем, это неважно. Важно то, что, где бы она ни жила, она везде делала что-то хорошее. Выпадет птенец из гнезда – Айкануш тут как тут. Потеряется котёнок – она тут же повесит объявление. Мальчишки ломают ветку дерева – Айкануш несётся спасать его! Неугомонная девчонка! – глаза волшебницы светились, а листья, составлявшие её платье, приятно шелестели на ветру.
От гордости за Айкануш Варке совсем покраснел. Он был счастлив!
– Знаешь, Варке… – волшебница достала из кармана платья длинный платановый прутик, перевязанный серебристой ленточкой. – Тебе ведь хочется побегать, правда?
– Правда, – ответил барашек. – Добрая Айкануш кормит меня гатой, но мне так хочется травы и листьев!
– В благодарность Айкануш я подарю тебе волю, но не насовсем: по ночам, в самый тёмный час, тебе дозволено будет покидать твою стену.
Барашек задрожал от радости.
– Правда?
– Правда. Но есть одно условие. Ты не должен покидать пределы двора. Весь этот двор – твой. Щипли траву, пей воду из пулпулаков, беседуй с воронами, качайся на качелях. Только, смотри, не ешь цветов с клумбы тётушки Аиды и не пугай своим блеяньем Левона – он, бывает, долго не спит по ночам… А увидишь фары ночного такси, прячься в куст! Ну как, идёт?
– Я согласен, согласен! – барашек трепетал от восторга. Он и помыслить не мог, что его мечты так скоро сбудутся… Вдруг он приутих и задумался: – Но…
– Но? – удивилась волшебница.
– Как же я встречусь с Айкануш, если мне можно гулять только в самый тёмный час ночи? Я мечтаю поиграть с ней, но родители не отпустят её во двор в такое время…
Волшебница нахмурила брови. Она думала.
– Ты прав, Варке… Но, увы, здесь я бессильна. Отпустить тебя днём, утром, даже вечером я не могу. Моё время – ночь. В другие часы я сплю, и волшебство моё не имеет силы… Сказать по правде… – волшебница махнула палочкой, и перед ней возникла сказочной красоты серебряная скамейка. Та села на неё, расправив платье, и мечтательно продолжила: – Мне бы тоже хотелось немного повольничать. Пожить другой жизнью. Утром проснуться, пойти на работу. Потом заскочить на маникюр, а после выпить кофе в кафе на Каскаде, поболтать с подружкой… Но я волшебница. Моё время – ночь, а подружки – звёзды… Летом мой портной шьёт мне платья из листвы, зимой – из снега, весной я брожу по дворам в костюмах из лучшей сирени… Но мне бы так хотелось иметь простой ситцевый сарафан! Да что уж говорить!.. Ладно, Варке! Время идёт. Ещё немного – и Рафик из пятнадцатой, водитель хлебовоза, будет заводить машину. Мы должны успеть!
Волшебница встала со скамейки, взмахнула прутиком, с которого на Варке полетела какая-то чудная роса… Он зажмурился. А когда открыл свои запятушки, то увидел, что стоит на земле. Он оглядел себя и очень себе понравился.
– Спасибо! – сказал он волшебнице и тут же съел маленький листочек с её платья. Волшебница этого не заметила.
– Ты очень хорош, Варке! Какая мягкая у тебя шёрстка! – она погладила его по голове и по спинке. – Но запомни, мой друг: как только небо начнёт светлеть, как только в кухонном окошке пятнадцатой квартиры зажжётся свет, ты должен вернуться на место.
– Я понял… А если не вернусь? – несмело спросил барашек.
– Тогда уже никогда не сможешь вернуться, – строго, будто учитель в школе, ответила волшебница. – Моё волшебство будет бессильно, и ты останешься в мире, который тебе чужд. Ты не найдёшь в нём места и всегда будешь тосковать по этой серой стене. Ясно?
– Ясно. Но ведь я смогу поселиться дома у Айкануш! – хитро ответил Варке.
– Наивный, – рассмеялась волшебница. – Неужели ты не знаешь, что в нашем городе не очень-то церемонятся с молодыми аппетитными барашка ми? Нет ничего хуже, чем, будучи чудесным барашком, рождённым по велению чистого детского сердца, оказаться среди вечно спешащих, суетливвх, голодных взрослых. Да, пока ты — чудо, тебя почти никто не видит и не знает. А увидит и узнает только тот, кто сам носит в себе чудесное. Я, например, — волшебница кокетливо улыбнулась. — А ещё Айкануш!.. А если Станешь как все барашки — тебя увидят многие. Они будут хвалить твою шёрстку, кормить тебя лучшей едой, взвешивать на золотых весах — и всё это для того, чтобы в один прекрасный день тебя постигла отнюдь не чудесная участь — стать мастерски приготовленным шашлыком. Надеюсь, ты меня понял, Варке?
– Угу! – слукавил тот. Про «аппетитных барашков» он совсем ничего не понял. Слова о том, что он — чудо, понравились ему куда больше.
– Завтра ночью я проверю, на месте ты или нет. Идёт?
– Идёт…
– А теперь беги! Времени не так много! И обязательно выпей воды из пулпулака у старой церкви. Она там самая сладкая!
– Ладно! – ответил барашек и быстро, хоть и неуверенно, неловко, как новорождённый оленёнок, зашагал в сторону двора.
Первым делом ему хотелось взглянуть на окошко пятой квартиры, за которым мирным сном спала Айкануш… Барашек сел на скамейку у самого подъезда и стал смотреть на окна первого этажа. Нос точно подсказал ему, за каким из них спит девочка. Из этого окна пахло гатой, конфетами, детским шампунем. Варке мечтал о том, что Айкануш внезапно проснётся, отдёрнет штору, увидит его – и они наконец поиграют вдвоём…
* * *
Шли дни. Утра, вечера, ночи… По ночам Варке бродил по двору, жевал траву, кормился листьями, пил воду из питьевых фонтанчиков, сидел на скамейке у церкви, прислушиваясь к тихой, почти неслышной молитве старых камней. Иногда он беседовал со здешними кошками и добрыми ереванскими псами, которые, как и он, по ночам искали себе пропитанье. Знал Варке и местных ворон, изучил язык голубей и наловчился читать воробьиные мысли по беспокойным прыжкам этих маленьких птиц… По ночам двор спокойно спал, а город за его пределами сверкал разноцветными огоньками. Когда Варке полностью изучил двор, ему стало хотеться туда, на шумный проспект, но он не отваживался нарушить запрет доброй волшебницы.
Днём барашек спал, а когда просыпался, принимался следить за жизнью двора. Детишки играли в мяч, чертили классики. Пожилые мужчины в беседке, заросшей плющом, с утра до вечера сидели за нардами. В обед из окон дома, где жила Айкануш, неслись запахи арисы, запечённых баклажанов, наваристых супов и зелени… Барашек всем сердцем полюбил этот двор и никогда не терял к нему интереса.
Лето было в разгаре, и Айкануш не ходила в школу. В те дни, когда она никуда не уезжала с родителями, Айкануш, проснувшись, бежала в арку с кусочком гаты, маленьким яблоком или конфетой, заботливо развёрнутой. Она шёпотом рассказывала Варке свои новости, украдкой гладила его, а потом убегала. Друзей во дворе у неё по-прежнему не было, но иногда к ней приходили девочки из класса. Они сидели на качелях и скамейках, весело болтали, играли в куклы, показывали друг другу какие-то картинки… Барашек Варке не дыша наблюдал за своей Айкануш. Хоть у него ничего и не было, кроме его серой стены, он отдал бы всё на свете за то, чтобы так же, как эти девчонки, сидеть с ней рядом и запросто болтать…
* * *
Кончилось лето. Айкануш подросла и похорошела. Чёрные волнистые волосы стали длинными, персиковые щёки весело румянились, и вся Айкануш светилась удивительно тёплым загаром. Родители купили ей новые платья и школьные сарафаны, новый портфель для учебников и голубые лаковые туфельки на маленьком каблучке. Айкануш перешла в старшую школу, а ещё записалась в художественную – и, кажется, ей так понравилось учёба, что теперь она бежала на уроки, едва замечая Варке на его стене. Айкануш цвела, как лучший цветок на клумбе тётушки Аиды, а Варке блёк. Краски его, такие яркие поначалу, заметно тускнели…
Теперь по ночам он всё чаще бывал грустен и с печалью глядел на тёмное окошко комнатки Айкануш. Он очень скучал по той маленькой девочке, которая создала его и исправно кормила сладостями по пути в школу.
* * *
Волшебница Всех Арок и Дворов не раз с тех пор навещала Варке. Она хвалила его за то, что он всегда возвращается вовремя и не создаёт ей никаких проблем. Она наколдовывала своим прутиком серебряную скамейку – и они с Варке проводили около четверти часа в беседах. В сентябре её платье стало пронзительно-голубым – она говорила, что яркие небесные оттенки нынче в моде у городских волшебниц. В октябре блистала в виноградных костюмах, на которые то и дело слетались голодные воробьи. В ноябре снова нарядилась в платан, только коричнево-золотой…
Как-то осенью Варке рассказал ей о своей печали, но волшебница только плечами пожала. Вернуть Айкануш, которая теперь ещё реже вспоминала о барашке и даже в школу стала ходить другим путём, чтобы немного пройтись с одноклассником, было не в её власти.
* * *
Прошёл год с того майского вечера, как барашек родился на серой стене. Ему казалось, что он прожил на земле целую вечность. И стена, и двор, такие родные и любимые, стали ему как-то малы. Варке нестерпимо хотелось иметь друзей, помимо кошек, собак, ворон и прочих птах, которым, по правде говоря, не было до него никакого дела.
Однажды ночью, накануне лета, он, как обычно, сидел на скамейке у старой церкви, давно переставшей считать свои годы, слушал камни, разгадывал кроссворды тёмных окошек… И ему казалось, что у всех на свете есть кто-то близкий, а у него…
Вдруг в арке засветились фары машины, заурчал мотор. Наверное, ночное такси привезло кого-то домой. Варке забыл, что семья Айкануш – мама, папа и девочка в невероятно красивом жемчужном платье – уехала на свадьбу в Эчмиадзин. Точнее, он думал, что они останутся ночевать в гостях и ночные окошки заветной квартиры будут глухо чернеть в тишине. Но нет – семья возвращалась домой. Всю дорогу из Эчмиадзина Айкануш, уставшая за насыщенный день, спала. Но как только стали поворачивать к дому, проснулась. Нехотя открыв глаза, она увидела знакомые фонари, огоньки магазинчиков и любимой кондитерской, обрадовалась, что вот-вот окажется в родной кроватке… Но, когда машина оказалась в арке, Айкануш встрепенулась. Сон тут же покинул её. От удивления она даже ойкнула.
– Что такое, дочка? – спросила мама. – Мы почти дома.
– Где же Варке? – встревоженно пробормотала Айкануш.
– Где что?
Девочка ничего не ответила. Но как только машина остановилась, Айкануш выбежала из неё и устремилась в арку. Да, так и есть: барашка не было. На его месте была серая скучная стена. Но ведь ещё днём он был здесь! Правда, в суете она забыла принести ему сладкое… Нет, дело не в этом: она просто совсем забыла о своём барашке!
Айкануш огляделась по сторонам… Барашек Варке смотрел на неё из-за кустов затаив дыхание. И тут он понял, что другого шанса может не быть!
– Айкануш! – тихо-тихо позвал он, пока мама и папа расплачивались с таксистом, доставали сумки с гостинцами, которые передали им родственники. – Я здесь, Айкануш!
– А? Кто здесь?
– Это я, Варке! Смотри! – он высунул мордочку из кустов – и они, девочка и барашек, встретились взглядами.
– Варке! Это ты! – Айкануш смотрела на него во все глаза. – Ты живой!
– Дочка, с кем ты разговариваешь? – спросил папа. – Снова какой-нибудь котёнок? Пойдём, а то весь двор перебудишь.
Мама достала из сумочки ключи от домофона и стала открывать дверь.
– Айкануш, ну же! Пойдём! – торопили её родители.
– Сейчас!
Жестами ей удалось показать Варке: «Я скоро!» Он кивнул и спрятался в кусты. Барашек дрожал от счастья так же, как в ту ночь, когда он впервые покинул стену. Конечно, Айкануш не знала, что через три четверти часа – чуть больше! – он должен вернуться домой. Но Варке надеялся, что они успеют поиграть и наговориться…
* * *
Прошло около получаса, когда на крыльце показалась Айкануш. Она была в синих пижамных штанишках и майке с коротким рукавом. Ночи стояли тёплые, а потому холод ей не грозил. Девочка сбежала с крыльца и направилась в сторону церкви, туда, где ждал её Варке.
Первым делом они обнялись – и обоим стало так тепло, как никогда в жизни. Они наперебой задавали друг другу вопросы. Айкануш не выпускала из рук лапки барашка, гладила их и любовалась его шёрсткой.
– Надо тебя немножко обновить, подкрасить. Как ты на это смотришь? – заботливо говорила она.
– Не знаю, – лиловел барашек. – Разве я не красив?
– Ты очень красив, Варке! Я рисовала тебя с любовью!
– Я знаю! А я полюбил тебя с тех пор, как ты нарисовала мне глаза.
– Правда?
– Истинная! Давай играть. Я так мечтал об этом! – Варке вскочил со скамейки и стал весело прыгать вокруг неё.
Он не заметил, что в кухне пятнадцатой квартиры, где жил водитель хлебовоза Рафик, уже включили свет… Не видел он и того, что небо на востоке зазеленело, и звёзды – подружки волшебницы – сняли свои блистательные наряды.
Варке и Айкануш поиграли в догонялки, давясь от смеха, который они вынуждены были скрывать, чтобы не шуметь. А потом перешли к пряткам. Айкануш была ребёнком, но игры её уже стали другими, и она давно не играла ни в прятки, ни в догонялки. Всё это захватило её теперь – и она играла безудержно, словно забыв обо всём. А потом взяла и спряталась в арке!
Барашек побежал в ту сторону, где она скрылась в тающих сумерках – и… Вспомнил. Вспомнил! Но было поздно. Утро уже вовсю шагало по миру… Рафик уже мчал на своём хлебовозе за пышным ароматным грузом. Волшебница, зевая, откладывала книгу на прикроватную тумбочку. По всей стране уже месили тесто для первых лавашей, и свежую севанскую форель везли в рестораны столицы. И город, который не зря зовут розовым, постепенно заливался светом раннего майского солнца. Барашек сел на асфальт рядом со стеной и закрыл лапками свои запятые.
– Ты грустен? – спросила Айкануш, сев рядом с ним на корточки. – Но почему? Посмотри, какое красивое утро! Ты когда-нибудь видел Арарат на рассвете?
Барашек выглянул из своих лапок. Глаза его были мокрыми от слёз. Ему не хотелось прощаться с Айкануш – и в то же время хотелось вернуться на стену. Но он не мог. Стена стала нежилой, потому что он нарушил обет, данный когда-то волшебнице.
– Арарат? – спросил он. Раньше Варке только слышал это слово. Но он никогда не видел Арарат. – А что это?
Айкануш рассмеялась. Она схватила его за лапку и резко поднялась.
– Пойдём! Скорее! А то опоздаем!
Барашек вскочил. Слёзка, висевшая у него на носу, упала на руку Айкануш… Вместе они выбежали на улицу.
Варке и девочка бежали по улице, уже не сдерживая своего смеха. Барашек почти перестал тревожиться, ведь рядом с ним была его Айкануш! Будь что будет, решил он! Девочка не выпускала его лапу из своей руки, да ещё и поторапливала. Барашек глазел по сторонам – ему всё было интересно: машины, кафе, магазинчики, уличные торговцы, которые уже открывали свои лотки… Конечно, весело бегущая парочка вызывала интерес окружающих. Прохожие и водители такси даже протирали глаза, не веря тому, что видят. Но потом, пожалуй, уверяли себя, что всё это – спросонья, это лишь продолжение сна, наважденье последней дрёмы, и теряли интерес к странным пешеходам.
Наконец Айкануш и Варке оказались у подножия огромной каменной лестницы.
– Это Каскад! – с гордостью сказала Айкануш. – Поднимемся на вершину и будем смотреть!
– Каскад! – повторил барашек. – Так, значит, вот где волшебница мечтала выпить кофе!
– Наверх, Варке! – скомандовала девочка. – Сейчас мы его увидим!
Бесчисленные ступеньки замелькали под их ногами. Это было непросто – подняться на такую высоту! Они останавливались передохнуть. Почему-то Айкануш запрещала Варке разворачиваться и смотреть на город, хотя ему очень хотелось. Но он слушался. Немного отдышавшись, они продолжали свой путь…
Наконец они оказались на вершине. Айкануш по-прежнему не давала Варке поворачиваться. Она стала сзади него и закрыла ему глаза-запятушки руками. Ладошки у неё были влажными и душистыми. Через несколько мгновений она наконец разрешила ему повернуться – и когда он сделал это, точнее, они сделали это вместе, Айкануш убрала руки.
Варке и помыслить не мог, что на свете может быть так красиво. Огромная двуглавая гора – одна вершина больше, другая меньше – стояла вдалеке, и от неё исходило неземное сияние. Белый снег на вершинах был окрашен прозрачно-розовым светом, стелившимся и по всему городу, и по простору, который открывался за ним. У Варке перехватило дыхание. Он никогда не видел этой горы, но ему показалось, что он знает её и что когда-то он уже бывал у её подножия. Айкануш, улыбаясь, стояла рядом с ним. Волосы её развевались на тёплом ветру, а глаза сияли от счастья.
– Я должен туда вернуться… – мечтательно произнёс Варке, не отрывая глаз от горы.
– Куда?
– Туда. Вон в ту долину! Там много травы для меня. И такие, как я, барашки, там тоже, пожалуй, найдутся!
– Ты хочешь бросить меня? Хочешь уйти? Но ведь мы только встретились! – Айкануш растерялась. Она совсем не ожидала такой новости и теперь жалела, что привела барашка сюда. Лучше бы век ему сидеть на серой стене!
– Милая Айкануш! Вернуться домой, в наш двор, я не смогу, как бы я ни хотел! – сказал барашек. – Давай сядем – я всё тебе расскажу.
И Варке рассказал девочке о слове, данном волшебнице. О том, что, если оно будет нарушено, он никогда больше не сможет вернуться.
Айкануш молчала. Она гладила лапку барашка и смотрела на него с большой любовью. В конце концов, она поняла, что там, в этой волшебной долине, ему действительно будет лучше…
Солнце уже высоко взобралось на небо – и город позолотел. Внизу ездили машины. Улица становилась шумней от них и от горожан, которые уже вовсю спешили по своим весенним делам. Варке и Айкануш в последний раз обнялись на вершине и пожелали друг другу счастья. Они плакали и улыбались одновременно.
Пришла последняя минутка встречи. Варке посмотрел вдаль, на гору, которая манила его теперь не меньше, чем сама Айкануш.
– Пора! – сказал он.
– Беги! Если сможешь, навещай меня! А если мы переедем, волшебница даст тебе адрес!
– Хорошо! Спасибо за всё, Айкануш!
И барашек понёсся вниз – быстро, преодолевая по несколько ступенек за раз. Он и не знал, что в его ногах и в его сердце была такая сила. И эта сила нравилась ему. Она увлекала его дальше и дальше, к долине, полной душистых трав и самых сочных листьев на свете.
Айкануш смотрела ему вслед и махала до тех пор, пока он совсем не растворился в пространстве розово-золотого города.
* * *
Надо сказать, что наши герои приняли хоть и грустное, но правильное решение. Спустя несколько часов после того, как барашек умчался навстречу волшебной горе, стену арки во дворике на улице Пушкина закрасили маляры. Говорят, теперь там будет висеть доска объявлений…