* * *
Вижу степь, занесённую снегом,
Вижу мать у худого плетня.
Пёс кудлатый бежит за мной следом, —
Это он провожает меня.
Я иду. Вот уж солнце заходит,
Вот уж полная всходит луна.
Что за ветер в степи! Что за холод!
Рассвело, а тропа не видна!
Вёсны были, и осени были.
Торных троп я не встретил вдали, —
Их весенние воды размыли
И травою они поросли.
Но неправда, что путь мой неведом, —
Среди ночи, средь ясного дня
Вижу степь, занесённую снегом,
Вижу мать у худого плетня!
В ОТЕЧЕСКОМ СКИТУ
Всё понимая, всё умея,
Художник выстроил мечту
И «Отрока Варфоломея»
Взрастил в отеческом скиту.
Свет стародавнего сказанья
В виденье запечатлено.
Столь искупительно рыданье,
Сколь позволительно оно.
Осенний лес, родная речка,
Старик, с небес сошедший днесь…
И неуместная уздечка
Как никогда уместна здесь.
Так упоительно и пусто,
Что виден ангел над скитом!
И зелена одна капуста
В сказанье этом золотом…
* * *
Дрогнул враг и рассыпался пó полю.
Только свист, только кони протопали!
Правда наша за нами была!
Но последняя вражья стрела
Не в ковыльную землю упала…
Обожгло, затуманило вдруг.
Было солнце, и солнца не стало,
И поводья упали из рук.
Конь понёс сквозь просторы и время.
Но к земле повлекло седока —
И нога зацепилась за стремя,
Заскользила по травам рука…
Не нашли его братья родные
От заветных пределов вдали —
Это кудри его золотые
След кровавый навек замели.
ЕЩЁ ЖИВА
Зачем журавушка рыдает,
Когда не время ей рыдать?
Зачем душа моя страдает,
Когда не время ей страдать?
Затем что верностью хранима,
Неодолима и права,
Она пока еще ранима,
Она пока ещё жива.
* * *
Августовские ночи медовые,
Августовское небо бездонное,
Золотой августовский покой
Над садами, над тихой рекой;
Свет высокой звезды над рябиной,
Над дорогой, над спящей равниной.
Запоздалому путнику вслед —
Негасимый над родиной свет!
ЖУРАВЛИ
В осенние трубы трубя,
Они пролетают устало…
Я стал забывать про тебя,
Но легче не стало.
Чтоб вечно в разлуке любить,
Печально трубят и отрадно.
Но если тебя позабыть,
Они не вернутся обратно…
* * *
Зелёный свет луны,
Лиловая трава,
В берёзовые сны
Упала голова.
И день со мной уснул,
И всплески далеки, —
Там ветер зачерпнул
Ладошкой из реки.
Покой в моих лесах,
И страхи позади.
Проснулся я в слезах,
Со всхлипами в груди.
И сладко стало мне,
И сам я не пойму:
Куда летал во сне
И плакал почему?
* * *
И потянулись стаями
Над долом журавли,
И с криками растаяли
В темнеющей дали:
За росстанью, за озимью,
За речкою иной…
А я, как лист, что осенью
Примёрз к земле родной.
* * *
Докатился колобом до моря,
Обнял набежавшую волну, —
Отступилось луковое горе,
Камушком ушло на глубину.
И на сердце залежалый камень,
Не успев худое загадать,
Пошатнулся, загудел... и канул.
Господи, какая благодать!
* * *
Как по саду
На досаду
Разметало снегирей!..
Даже вьюга
Вон из круга
Хочет выйти поскорей.
Даже ветер —
Как приметил —
Взвыл от собственной вины!
Ветер славный,
Ты не главный
Возмутитель тишины.
Это силы
Те, что милы,
Заправляют у кормил.
Я ночами
Калачами
Эти силы прикормил.
Я ночами
Чан со щами
Выставляю у дверей!
Дно бездонно.
Ночь бессонна!
…Только жалко снегирей.
МОЯ ДЕРЖАВА
Гудит, стенает, завывает,
Во мгле свирепствует метель,
Перины снежные взбивает
И стелет царскую постель.
И кровью брызжет на подушки,
Срывая ягоды с рябин.
А мне теплым-тепло в избушке,
А мне спокойно — я один.
Уединение — держава
Небесных замыслов в ночи,
Пока перо моё не ржаво,
Пока огонь гудит в печи.
* * *
Когда из поволоки
Пробрезжит на востоке
Рассветная межа,
Пускай тебе приснится
Осенняя зарница —
Заблудшая душа.
Впусти её без страха,
Она всего лишь птаха
Меж небом и землей,
В своём скитанье давнем
Не ставшая ни камнем,
Ни мудрою змеёй.
За то, что эти годы
Делила все невзгоды
И горести твои,
Нарви ты ей морошки,
Корми её с ладошки,
Водой её пои…
* * *
Не надо шалаша
У рая на краю,
Где общая душа
Вольёт в себя мою.
Отсюда не видать
Связующую нить.
Где нечего отдать,
Там нечего хранить.
Забыл меня покой,
А воля дорога, —
Завьюжена пургой
Застывшая река.
И даже полынью
Сковали холода.
По душу ли мою
Приходишь ты сюда?
Идёшь по камышу
В сиреневую тьму.
Я прорубь продышу
К приходу твоему.
Возьму твоё ведро
И разом зачерпну
И звёздное добро,
И медную луну.
И даже два ерша
Окажутся на дне.
Не надо шалаша.
Но помни обо мне!
* * *
Не помню, что было вначале,
Не знаю, что будет в конце.
Блаженно лежу на причале,
Как в детстве на тёплом крыльце.
Играю с букашкой заблудшей,
Солёные брызги ловлю.
И берег — за то, что он лучший, —
Последней любовью люблю.
Горячий песок обнимаю —
И больно и сладко плечу.
Что будет со мною — не знаю,
Не знаю и знать не хочу!
* * *
Солнце к берегу прижалось,
Подводя дневной итог.
Нынче времени осталось
На единственный виток.
Сердце вскинется, как птица,
Полыхнёт огнём в груди...
Но куда нам торопиться,
Если вечность впереди?
СОН В ЛЕТНЮЮ НОЧЬ
Ещё и волк не завывал,
Ещё и сыч в ночи не ухал,
Но я свой час не прозевал,
Я уловил сторожким слухом
И плач на озере, и плеск
Я видел при луне воочью:
Среди подружек горше всех
Ты убивалась этой ночью…
А на рассвете соловьи
Прогнали сон пустой и вздорный…
Но пахнут волосы твои
Знобящей свежестью озёрной!
* * *
Этой ночью над равниной
Дух земли струился пряный.
И, преданьями хранимый,
Брёл с востока конь багряный.
И зануздан, и осёдлан,
Но без всадника и цели
Проходил по тихим сёлам,
И подковы не звенели.
А под утро дождик капал,
Мать печалилась о сыне,
На поляне заяц плакал
Да шептались две осины.