***
Да разве может опостылеть
Родимый уголок земли,
Где мать с отцом меня растили
Не как хотели, как могли?
Грешно таить на них обиду,
Припомнится — и в горле ком! —
Вдруг вместо постных щей, для виду
Лишь забелённых молоком,
Заполучить медовый пряник,
Услышать: «С днём рожденья, сын!»
И догадаться: в доме праздник
И к чаю будет сахарин
Добавкой к пирогам из брюквы…
Так и до школы дотянуть,
На вырост купленные брюки
Не на год — на три подвернуть…
Да разве может опостылеть
Родимый уголок земли,
Где и родили, и взрастили,
И в люди вывести смогли?
МАЛАЯ РОДИНА
Нас гнали не нужда, не голод,
Пусть было и невзгод не счесть.
Уехать из деревни в город
Считалось за большую честь.
И я, легко поддавшись моде,
Покинул дом, оставил мать,
С крестьянской хваткою в заводе
Работу и себя ломать.
И, будучи в рабочей гуще,
И на язык довольно смел,
Я тёплый кров, и хлеб насущный,
И уважение имел.
И думал: с верою такою
Прожить мне до скончанья дней,
Но вдруг душа зашлась тоскою
По тихой родине моей.
И к ней с любовью запоздалой
Я потянулся всей душой,
Поскольку без неё, без малой,
Не знал бы Родины большой!
НА ИЛЬМЕНЬ-РЕКЕ
Всплывает солнышко ромашкой,
Целуя маковки стогов.
Ильмень запрудною рубашкой
Среди ромашковых лугов.
Один рукав – Коровка-речка
Другой – Холодные Ключи.
Зашлись с утра картавой речью
На вётлах спавшие грачи.
Над водной синью сизоватый
Остатний стелется туман.
Камыш с бутоном, как с гранатой,
Грозится берег взять покатый,
Где пень, как врубелевский «Пан»…
***
Ветры холодом дохнули –
Затужили журавли,
С кликом крыльями взмахнули,
Клином стаяли вдали.
Больше всё, всё больше палых
Листьев алых, золотых,
След простыл последних галок,
Ветер вымок и затих…
Красна-лета песня спета:
Никаким уже теплом
Не обманет бабье лето,
Лишь напомнит о былом.
МАТЬ
За окном рассвет пролился сине,
Только всё родимой не до сна:
С думами тревожными о сыне
Ночь просторожила у окна.
«Жди…» — сказал. Глаза все проглядела,
Холодком стекла студила лоб:
«Лишь шпана ножом бы не задела,
Лишь не ткнулся спьяну бы в сугроб…»
Выносила для того ль под сердцем,
Музыку вдохнула, чтобы он
Променял аккорды юных скерцо
На стаканный пьяный перезвон?
Для того ли выкормила грудью,
По ночам дыханье берегла,
Чтоб склонялся чаще всё к распутью,
К неуюту чуждого угла?
Для того ли?.. Вздрогнула, не веря
В прозвеневший радостно звонок.
Встрепенулась. Как на крыльях к двери:
«Наконец-то! Заждалась, сынок!»
ПЛЮШЕВЫЙ ЖАКЕТ
Матери давным-давно не стало,
Не забыть всё, как она мечтала
Нарядиться в плюшевый жакет.
Но в душе успокоенья нет.
Только было ей не до жакета.
Проводила мужа на войну,
Пятерых одна растила деток,
Дождалась победную весну.
С нею, с возвращением солдата
В своё русло стала жизнь входить.
Начали подросшие ребята
На учёбу в город уходить.
Было ей опять не до жакета,
О себе подумать не могла –
Для живущих в отдаленье деток
Каждую копейку берегла.
Так в трудах в родной степной закрайке
Самый дорогой мне человек
В зипуне овчинном и фуфайке
Скоротала свой недолгий век.
Много лет прошло с той скорбной даты,
Но в душе успокоенья нет:
Не успелось с первой мне зарплаты
Подарить ей плюшевый жакет.
***
В детстве я болел не только корью,
Потому без умысла и зла
Бабка моя первая, Прасковья,
Умереть мне в люльке предрекла.
Но другая бабка, Аграфена,
Предсказанье первой отклоня,
Добротою сердца постепенно
У болезни вырвала меня…
Я давно смотрю на мир уверенно,
Листья прошлых дней не ворошу,
Только чаще к бабке Аграфене
На её могилу прихожу.
Дмитрию Алексееву
Не слово праздное, не шоу —
Признательность родной избе:
К родному тянемся душою,
Родное — главное в судьбе.
Себя залётными гостями
Не чувствуем в родном селе,
Где под печальными крестами
Лежат родители в земле,
Где избы отчие, в наследство
По праву отданные нам,
Невыветренный запах детства
Хранят по всем своим углам.
Быть брошенным, забытым, проданным
Не дай Бог кровному в судьбе,
Дай с пользою пожить на родине
И умереть в родной избе.
Земной свой тяжкий крест при этом
Легко сложив с усталых плеч,
На кладбище дай грустным летом
У ног у материнских лечь.
Что ж, время истинно покажет,
Доколе нам под солнцем быть
И где и как уйти. Пока же —
Земное искренне любить.
И на мальчишник возле речки —
Под вётлами у камышей —
Мы соберём в июньский вечер
Знакомых с детства корешей.
Раскатим скатерть-самобранку,
Ночь скоротаем у костра
И, порыбачив спозаранку,
Свой пир продолжим до утра.
Из котелка остатней, с донца,
Взбодрившись порцией ухи,
На родине встречать мне солнце,
О родине читать стихи.
***
Экспресс. Вокзал. Автобус.
Дорога. Степь. Хлеба.
Деревня. Август. Отпуск.
Родимая изба.
Суббота. Вечер. Баня.
С парком. С кваском. Легко.
Внук Дима. Баба Саня.
Корова. Молоко.
Родня. Застолье. Тосты.
Ночь. За полночь. Рассвет.
Страда ли? Скромны гости.
Есть водка. Пьяных нет.
Друг детства. Сеть. В полпруда.
И снова до утра.
И раков — на три пуда.
И пива — три ведра.
Жена. Моя. Петровна.
«Попил? И будет!» — «Есть!»
Пила. Ох зла же! Брёвна
Грызёт. Крошит. Не счесть!
Дрова. Сложил. За косу.
А силы? Бьют. Ключом!
Трава. Прокос к прокосу.
В охотку нипочём.
Покрасил крышу. Тёща.
Командует: «Отбой».
До ежевики. В рощу.
По белой. К голубой.
Бахчи. Арбузы. Дыни.
Дед Фрол. Зовёт. На мёд.
Глаза соседки. Сини.
Высок. Душист. Омёт.
Сентябрь. Закончен отпуск.
Завод. Дел позарез.
Изба. Родня. Автобус.
Вокзал. Перрон. Экспресс.