***
«Рус…» - читаю нынче на заборе.
Время удивляться, не шутя.
Помнится, писали тут другое,
Три весёлых буквы приплетя.
Нынче вспоминается с улыбкой,
Как в кратчайшем из возможных слов
Ухитрялся допустить ошибку
Некий вольнодумец-острослов.
Нынче все мы вроде вольнодумцы.
И на всё у нас готов ответ.
Скажешь: «Русь» - тебе в лицо смеются,
Словно слова неприличней нет.
Мы не то чтобы умом не вышли,
Но живём-то, братцы, однова!
От избытку чувств-с порою пишем
На заборе всякие слова.
Вроде никого не порицая,
«Русский» написать пыталась ты.
Тут же подоспели полицаи,
Извиняюсь, бывшие менты.
Всю Россию превратив в казарму,
Наводя кладбищенский уют,
Хорошо ещё хоть не жандармы
Нам урок грамматики дают.
***
Январской вьюги чувственные стоны.
Разбитого окна сквозной оскал.
Вновь вовремя явилась только полночь.
А ты опять – ты снова! – опоздал.
И не надеясь, видимо, на чудо,
(А ведь оно бывает иногда!)
Услышать предпочёл: «Иди отсюда!»,
Хоть прозвучало: «Идиот, сюда!».
Я не просила твоего вниманья
Вдали от злой насмешницы-мечты –
В том городке, которого названье
И не пытался выговорить ты.
Однажды попытался и – запутался…
Чуть не сломал язык, махнул рукой...
И - прочь побрёл ухабистою улицей
По городку над Волгою-рекой.
По городку, что местными хабалками
В дым обкумарен смрадом сигарет.
По городку, где фонари фингалами
Веками зверовато смотрят вслед.
По городку, где вьюжная метелица
Вскипает в подворотнях, как змея…
По городку, где очень слабо верится
В небесный смысл земного бытия.
По городку, где в списках ты не значишься
И значиться не будешь никогда…
…И городок вослед тебе таращится
Окном, разбитым вдрызг и навсегда.
***
Не стреляй наповал в молодого поэта!
Ведь такого - пойми! - не прощает эпоха.
Пишет он вдохновенно про то и про это,
И про сё, и про всё, и порою неплохо.
Не считай-ка себя чем-то вроде мессии:
Нищету, мол, окрестную не замечая,
Он, поэт молодой, позабыл о России,
О себе, о самом, о любимом лабая.
Не кривись, что стишок от метафор аляпист,
Что небрежно рифмован, местами бестактен…
Что поэту твой ямб, и хорей, и анапест,
И полёта надменно высокого дактиль?
Он такой! Он отчаянно юный, поддатый,
Презирающий классики скучные игры…
Вспомни-вспомни, и сам ты был молод когда-то,
Птеродактилям предпочитая верлибры.
В здешнем баре мы с ним повстречалась намедни.
Он читал с упоением строки о вечном –
Молодой и отчаянно сорокалетний
Сын стихии родной поэтической речи.
***
…Но мрамор недвижимый
Белел передо мной красой непостижимой.
Афанасий Фет (стихотворение «Диана»)
Мне говоришь с улыбкой ты:
«Давай начнём сначала:
До женщины моей мечты
Ты чуть не домолчала…»
Ах, милый, разве в этом суть?
Твои мечты – цветочки.
Не домолчала я чуть-чуть
До главной в жизни строчки.
Давай-ка ты к другой уйдёшь!..
Поверь, так будет лучше!
Мысль изреченная - галдёж,
И ты совсем не Тютчев.
Чем я могу тебе помочь?
Молчать так первозданно,
Как в строфах Фета – ну, точь-в-точь! –
Античная Диана,
Чья золотая тишина
В тысячелетьях длится?…
Но ей полегче, ведь она
Из мрамора девица!
А я болтаю, я искрюсь,
Всех довожу до точки,
Покуда не договорюсь
До главной в жизни строчки.
Что крутишь пальцем у виска?
Хоть классиком я стала,
Но я не памятник пока,
Что жаждет пьедестала.
Давай-ка забирай свои
Букеты и конфеты.
Молчи, скрывайся и таи,
И – утешайся Фетом.