Выступление на Круглом столе «Пушкин сделал из русского языка чудо» на 58-ом Всероссийском Пушкинском празднике в Болдино
Мы живём в очередное смутное время, когда русский язык в очередной раз испытывает какое уже по счёту нашествие-пришествие новых слов. Такие слова могут быть уподоблены словам-гастарбайтерам, какие-то из них со временем обрусеют, ведь русский язык благополучно пережил не одно иностранное нашествие. Взять те же тюркизмы, которые мы сегодня считаем своими, хотя когда-то они были чужаками в языке. Русский язык испытал и французское нашествие. Наш самый великий поэт, создавший русский язык примерно в том виде, в котором мы на нём говорим сегодня, а сегодня собравший нас под светлую болдинскую сень, не избежал, как представитель аристократического сословия, влияния французского языка. Пушкин изначально был франкофонный и даже имел в юности прозвище Француз, но это не помешало ему стать самым русским человеком и поэтом. После нашествия Наполеона русский язык прирос и обогатился французскими словами, которые изобрёл на основе французских наш словотворец-народ. Слово шаромыжник, для примера, идёт от солдат разбитой наполеоновской армады, сопровождавших просьбы о помощи обращением ШЕР АМИ.
У одного из самых русских наших писателей в романе «Война и мир» читаем целые страницы на французском. Как то слышала полушутливое предположение, что Толстой специально делал такие французские вставки, чтобы ища перевод в сносках, русский читатель поневоле испытывал раздражение к французскому языку. Это, конечно, шутка, но определённая логика в такой шутке есть. Поэты золотого века вживляли в свои мадригалы французские слова не только гармонично, но и иронично:
Адью, адью, я удаляюсь.
Люан де ву я буду жить.
Ме сепандан, я постараюсь,
Эн сувенир де ву хранить.
Сегодня русский язык испытывает очередное нашествие, на сей раз английское. Если вы попытаетесь понять профессиональный разговор двух русских айтишников, не имея айтишного образования, то ‒ даже не пытайтесь!
Тотальна англоязычная составляющая и в молодёжном сленге. Все эти луки, краши, стайлы, квесты, флешмобы и прочее обильно приправлены, увы, тем самым древним русским наречием, что встречается ещё в берестяных грамотах Великого Новгорода. По идее я, как русский поэт, должна очень плохо относиться ко всем этим заёмным и матерным словам. Но как филолог, я не вижу в них смертельной опасности для языка, пока на его страже стоит государство! Вспоминаю в связи с этим случай, описанный в воспоминаниях дочери Корнея Чуковского – Лидии Чуковской, которой довелось как то сидеть в обществе двух великих поэтесс – Ахматовой и Бергольц. Ольга Бергольц пережила блокаду, очень сложная судьба была у этой поэтессы и она, чего греха таить, за нецензурным словом в карман не лезла. Лидочка Чуковская не вытерпела и поморщилась в адрес Бергольц: «Ольга, ну почему вы так материтесь?». На что Анна Ахматова, которая никогда сама не была замечена в употреблении абсцентной лексики, снисходительно улыбнулась и сказала: «Лидочка, ну что вы? Мы же филологи»!
Касаемо молодёжного жаргона – он кратковремен и в языке мало жизнеспособен, его приносит и уносит с собой очередное поколение. В пору моей юности у нас было тотально употребимо словечко чувак, оно, пожалуй, единственное перекочевало в нынешний молодёжный жаргон, остальные снесло время. Кстати, слово чувак можно назвать неким маркером, пардон – показателем, начала англоязычной экспансии в русский язык. Чувак – это аббревиатура, расшифровывающаяся, как Человек Увлечённый Высокой Английской Культурой.
Очень негативно я, и разве только я? - отношусь к тому, что современная молодёжь порой активно употребляет, наряду с англицизмами, абсцентную лексику. Но шёпотом признаюсь, что закрадывается порой крамольная мысль, что русский мат и есть та сода, что в совокупе гасит в речи молодого поколения уксус иностранщины. Ужасно, конечно, прозвучит, но хоть через русский мат молодёжь приобщается к самому древнему и самому устойчивому, чего греха таить, пласту русской речи. Ведь русский мат есть самый древний языческий слой языка, остатки древних мужских языческих молитв, с которыми наши древнерусские воины шли в последний бой на врага (как и сегодня, впрочем, во времена СВО). Но надо понимать, что это военный мужской язык, неприемлемый в мирной жизни да ещё на устах женщин. В Великую Отечественную войну гитлеровцы знали, что если русские идут в атаку с матом, то самое умное – сразу притвориться мёртвыми, ибо русские готовы даже на смерть ради победы, и древними странными словами активируют в себе все поколения предков-победителей.
Говоря о сохранении русского языка, напомню мысль гениального русского композитора Георгия Васильевича Свиридова, сравнившего русский язык с глубоко эшелонированной обороной. Враги могут разрушить первую линию обороны – современную литературу. Сегодня, в эпоху подмены и подделок под искусство, мы видим, как за литературу порой выдаётся то, что литературой не является даже по касательной. Но даже если врагам удастся разрушить современную литературу, они выйдут на вторую линию обороны – русскую классическую литературу, в принципе, не разрушимую. Однако Свиридов предполагает, что и попытка уничтожить классику (сегодня это часто делается в формате так называемого современного переосмысления!) будет предпринята. И вот тогда враги выйдут на третью линию обороны – древнерусскую литературу, априори непобедимую! Наши былины, эпос, апокрифическая литература и, кстати, русский мат тоже входит в этот пласт. Эта древность есть априори неразрушаемая линия глубоко эшелонированной вглубь обороны языка, неслучайно некоторые древние слова поневоле всплывают в памяти, стоит современному культурному человеку уронить на ногу, к примеру, утюг…
Но, конечно-конечно, не матом единым живо древнерусское наречие. Я по судьбе связана с казачьим краем Емельяна Пугачёва и вотчиной Стенька Разина. И волжане, и уральцы доселе употребляют, к примеру, слово СВАРГАНИТЬ – в смысле сварить, создать. Звучит вполне себе современно, но на самом деле очень-очень древнее слово. В нём закодировано имя главы дохристианского славянского пантеона богов СВАРОГА (или Сварги, как его ещё называли). Это слово можно отнести к самым родовитым словам русского языка. Такие слова я называю слова-рюриковичи. А без корня любая крона, какая бы пышная ни была, обречена. Пока мы храним верность корневым древним словам своих предков, то даже при потере кроны от корня возродится языковое древо. Но как только забудем о корне –возникнет шанс у новых словечек вытеснить коренные слова, как пришлое население порой вытесняет коренное.
Государственная забота о государственном языке должна заключаться ещё и в том, чтобы государственные люди по возможности сторонились словечек-гастарбайтеров, особенно если им есть аналог в корневом государственном языке. Но у нас сплошь и рядом чиновники обожательски обожают показывать свою якобы современность, жонглируя словечками вроде креатив, иммерсив, коллаборация… особенно умиляет колаборация! Владеющие французским языком и хотя бы немного знающие историю, прекрасно осведомлены, что коллаборационистами называли во Франции времён второй-мировой войны пособников фашистов. А сегодня эта коллаборация не сходит с уст государственных людей в России, победительнице фашизма. Откуда такое неуважение даже не к государственному языку, а к себе, своим предкам?
Ну а писатели - люди творческие, как Ахматова определила - филологи. Мы призваны изучать и пытаться примерить новые слова к корневому языку, попытаться дать пришлым вид и толк, как Пушкин в своё время дал вид и толк французским и не только - словам, поставив их на службу русскому языку. Александр Сергеевич увлекался боксом. Глагол-производное БОКСИРОВАТЬ – изобрёл и ввёл его в наш обиход именно Пушкин. Разве это теперь не русское слово?
Я порой слышу в адрес некоторых своих стихов недоумения, так или иначе сводящиеся к двум пунктам. Первое – откуда вы знаете такие старинные слова? Задаю встречный вопрос - но вы же понимаете эти якобы устаревшие слова, поставленные мной в определённый контекст? Отвечают – конечно, понимаем! Ну так значит, я добилась главной своей цели – освежила вашу генную память! Второе недоумение – зачем вы в стихах порой употребляете иностранные и новые слова? А затем и употребляю, чтобы попытаться поставить эти слова на службу русского языка. Пришло ты, слово, в Россию – живи по законам русского языка и служи России.
А закончить свой доклад я бы хотела не только как поэт, но и как дочь кадрового офицера. Как сказал император Александр Миротворец: «У России есть только два верных союзника – её армия и её флот»! Хочется добавить, что у России есть ещё один верный союзник - великий русский язык, завещанный нам, потомкам победителей, нашими предками. Язык, на котором отдаются в том числе и чёткие военные приказы! И о котором Пришвин в пору, когда фашисты стояли под Москвой, сказал: «Пусть даже ОНИ возьмут Москву и Волгу, и вот останется где-то в сибирской глубинке одна изба, и в ней томик Пушкина. И люди однажды откроют пушкинский томик, и с этого опять начнётся Россия». Спасибо за внимание!