Зимой, особенно в туман, вмерзшие в лед суда в затоне выглядели фантастическим городом, вымершим по волшебству злого колдуна. Но если приглядеться, то можно было заметить тропинки ведущие к каждому теплоходу. Там, несмотря на мороз, вовсю шел ремонт, и делали его те, кому водить эти суда в навигацию – капитаны и механики. Но в этот январский, туманный день, о котором мы говорим, все плавсоставские собрались на теплоходе «Амур» - отмечали день рождения Валерия Шумихина.
Шумихин хорошо разбирался в двигателях, но механиком его не ставили, наоборот, последние навигации проходил рядовым рулевым-мотористом. А все она, родная – водка, его мотористом и то взял под свою ответственность сокурсник по училищу и друг, капитан Котов.
Пил Шумихин так, словно торопился выполнить план, утром на работе опохмелялся, вечером шел домой уже пьяным, утром снова опохмелялся, и так изо дня в день. В редкие трезвые дни бесцельно бродил по квартире, был раздражен и ничего не хотел делать. И жена, и сын не раз предлагали ему закодироваться, но Шумихин отвечал одно и то же:
- Зачем я буду над организмом издеваться, он сам знает, что ему надо, а что – нет.
День рождения у него был завтра, в субботу, потому и решили справить сегодня. Накупили водки, в столовой затарились закуской, и тут Котов вспомнил:
- У Шумихина же не просто день рождения, а юбилей, полсотни стукнет, надо как-то по-праздничному отметить.
- Может подарок какой, одеколон? – предложил механик «Иртыша» Гаврилов.
- На похмелье? Нет, надо что-то другое, - Котов сделал такое движение руками, словно вертел в руках мяч.
- Я знаю, что! – воскликнул Зубов, капитан с буксировщика «Могучий». – Будет дешево и сердито. Он ведь никогда, никакой грамоты не получал. Правильно? Поговорю с Лидкой, она сделает «Приветственный адрес» от начальника порта. Так, мол, и так в связи с пятидесятилетием… Ну как, пойдет?
- А подписи, печать? – засомневался Гаврилов.
- Лидка все сделает. Сама и распишется, она за любого может – не отличишь.
- Хорошо иметь жену секретаршу начальника, у тебя, поди, вся стена в грамотах.
- А ты как думал!
- Давайте о деле, - не дал отойти разговору в сторону Котов. – Надо что-то и от нас.
-Напишем и мы, от каждого теплохода, поставим печать и тоже оформим как «Приветственный адрес».
- Пойдет, - согласился Котов. – Пошли к тебе, чтоб Шумихин не увидел. Напишем, пока трезвые.
Устроились на «Могучем» в кают-компании, и Зубов, отогревая пальцы над калорифером, спросил:
- Как начнем?
- Давай так. Уважаемый Валерий Васильевич! Экипаж теплохода «Амур» поздравляет Вас с пятидесятилетием! Не один год мы работали с Вами плечо к плечу…
- И пьяные рыли рогом землю.
- Не перебивай. Ваше мастерство и трудолюбие поражало нас…
- Особенно количеством выпитой водки.
- Желаем Вам крепкого здоровья, долгих лет жизни. И чтоб мы могли еще долго…
- Проклинать вас, что вы не выходите на работу.
- Вместе с Вами бороздить…
- Носом улицы и тротуары.
- Просторы Лены. Капитан Котов. Теперь ты напиши от своего теплохода.
- А чего выдумывать, перепишу и все.
- Тогда сразу станет ясно, что подделка. Начало оставь, а все остальное…ну придумай чего. Механик-то он и в самом деле от бога.
- Это точно. Как-то вместе делали ремонт, Шумихин тогда вторым механиком был, так всю навигацию в машинное отделение не спускались.
- Вот и напиши об этом.
- А в августе он на берег сошел и двадцать дней не появлялся. Скотина!
- Ты вспоминай только хорошее. Пиши, а я пойду, с других судов позову.
Написали до обеденного перерыва, Зубов сходил в контору, вернулся довольный:
- Сделает все, как надо. Она у меня молодец. Ну что, поехали, а то в горле пересохло.
- Подожди, сейчас с «Тобольска» подгребут…
Тобольские принесли соленую кандёвку и пиво. Торжество началось. Встречаясь в навигацию мельком, а иногда ‒ успев лишь переговорить по рации, плавсоставские были рады общению, каждый торопился рассказать что-то смешное, случившееся с ним или командой за лето. Смех в кают-кампании не смолкал. Сначала выпили за здоровье именинника, потом – за тех, кто в море. И снова – за юбиляра. Пока не поднялся Кузаков, механик с «Двинска»:
- Выпьем за наших баб. Достается им, все лето без мужиков, а годы уходят. И дети без присмотра растут.
Поднялись и остальные:
- За наших баб, за тех, кто ждет!
Выпили, но продолжали стоять:
- Другие своих жен, детей к морю возят. А мы – какой отпуск в зимнее время – ни покупаться, ни позагорать. Каждый год думаю, все – последняя навигация и на берег, а весна наступит и нет сил, сидеть дома, не отпускает река. Давайте, еще за наших женщин. Вот сегодня опять придем пьяные. Эх! – Гаврилов опрокинул в рот стопку, со стуком поставил на стол.
Долго молчали, вздыхали тяжело. И пили после этого только за здоровье юбиляра. Вспомнили о подарке, когда Шумихин уже был в отрубе:
- Зуб, беги, пока Лида не ушла. – Котов обвел всех пьяными глазами.- Мужики, теплоходы обесточили? Гаврилов?
- У меня там моторист, все сделает, как надо.
- Тобольск?
- За нас не боись, мы как сюда шли, все отключили.
- Семин?
- Не помню. Да хрен с ним.
- Обходчики шум поднимут.
- Не пойду, холодно. Да и че может случиться?
- Теплоход сгорит. Давай ключи.
Семин долго искал ключи по карманам, пока не вспомнил, что оставил их на судне в салоне.
Вернулся Котов с Зубовым. Зубов достал из пакета два «Приветственных адреса». Как наш юбиляр?
- Дрыхнет.
- Тогда слушайте. Уважаемый Валерий Васильевич! Руководство порта и профсоюзный комитет от имени всего коллектива поздравляет Вас со знаменательной датой пятидесятилетием со дня рождения. Выражаем Вам сердечную благодарность и глубокую признательность за Ваш многолетний…
- Запой, - вставил Гаврилов.
- Дай человеку дочитать.
- И добросовестный труд. Дорогой Валерий Васильевич, в день Вашего славного юбилея желаем Вам крепкого здоровья, долгих лет жизни, большого семейного счастья и успехов в работе…
- Прогуливайте на здоровье, - снова вставил Гаврилов.
- Подписали: начальник порта Воронов, предпрофкома Сизых. И еще – Зубов достал листок бумаги. – Лида говорит, к этому полагается месячный оклад. Вот отпечатала приказ, без него Светка Шумихина не поверит. Читаю. За многолетний и добросовестный труд, а также в связи с пятидесятилетием, приказываю наградить Валерия Васильевича Шумихина месячным окладом. Печать, подпись.
- Светку кондрат хватит.
- Да он и сам утром увидит и одуреет, - Котов положил ладонь на голову спящего Шумихина. – Надо собрать денег на премиальные. Какая там сумма? – Котов достал из кармана несколько мятых купюр.
- Ты бы еще копеек наскреб. Лида узнала, сколько ему полагается, заняла эту сумму и положила в конверт. Вот он. В понедельник скинемся и отдадим.
- Само собой.
- Нет, Светку точно кондрат хватит, - повторил Котов. – В понедельник Шумихину ни слова, пусть думает, что его и в самом деле наградили.
- Что мы, не понимаем? Давайте по последней и домой.
Шумихин вовсю храпел, но услышал, что разливают и поднял голову:
- За что пьем?
- За здоровье юбиляра.
- А это кто?
- Дед Пихто.
- Он с какого теплохода?
- Ты скажи, с какого года и с какого теплохода, - пропел Гаврилов и дал Шумихину легкий подзатыльник. – Дура! Ты и есть юбиляр.
- Снова я? И вчера и сегодня?
- Сегодня не наступило, еще вчера не кончилось.
- Это как? – вытаращил глаза Шумихин.
- Выпей, поймешь.
- Ладно, мужики, надо идти, - глянул на часы Котов. – Шумихина я доставлю точно по адресу.
- Я что, телеграмма? – обиделся Шумихин.
- Пей и пошли.
Шумихин схватил стакан и опрокинул содержимое в рот.
Очнулся он уже утром в своей квартире, но не удивился, ему не раз приходилось делать такие перемещения в пространстве и времени. Не хватало только раздраженного голоса жены, и Шумихин с трудом повернул раскалывающуюся голову ‒ вдруг по пьяне куда занесло, и с облегчением убедился – он дома. Услышав шаги, закрыл глаза, ожидая, что обрушится поток ругани, но началось что-то непонятное:
- Валера, - Света чмокнула мужа в щеку. – С днем рождения тебя! С юбилеем! Вставай, брейся, завтрак на столе. А я в магазин. Премия твоя вовремя, а я переживала, такой день, а дома ни гроша. Все, я побежала, - Света и еще раз чмокнула мужа и ушла. – Я тебя закрою.
Хлопнула входная дверь, слышно было, как в замке повернулся ключ. А Шумихин никак не мог сообразить, о какой премии говорила жена. Какая на … может быть премия? Он прошел на кухню и долго пил воду из крана. Вернувшись в комнату, увидел две красные книжицы, поверх которых лежал лист бумаги, Шумихин прочитал его, потом еще и еще, зачем-то заглянул на обратную сторону. У них че, крыша поехала? Ему премия, какого рожна? И, ради интереса, не соотнося книжицы к себе, раскрыл одну с изумлением и даже испугом, прочитал:
- Уважаемый Валерий Васильевич! Руководство порта и профсоюзный комитет…
Происходило что-то непонятное, его, пьяницу и прогульщика, поздравил сам начальник порта. Да такого не должно быть. Шумихин долго всматривался в печать, потом раскрыл второй «Приветственный адрес»:
- Уважаемый Валерий Васильевич!
Шумихин листал страницу за страницей – весь флот, экипажи всех судов поздравляли его. Шумихин почувствовал, что сейчас заплачет, страшно хотелось выпить. Находясь постоянно в подпитии, он не знал, что Зубов развелся с первой женой и женился на секретарше начальника порта, и потому не мог даже предположить, что «Приветственные адреса» подделка ‒ там же печати и подписи.
Шумихин пошел в ванную и долго стоял под холодным душем, но и с прояснившейся головой ничего не мог понять. Что происходит, за что ему премия? И когда ему ее вручили? Ладно, получить за него мог Котов, но в кадрах явно ошиблись. А Света, он уже забыл, когда она его целовала.
Шумихин завтракал, когда вернулась жена:
- Я тебе пива купила, - она поставила перед обалдевшим мужем бутылки.
Надо было что-то говорить, и Шумихин промямлил:
- Ты извини, я вчера немного перебрал. Ребята собрались, как откажешься.
Странно было слышать эти слова от человека, который каждый день или сам приходил на рогах, или его приводили другие, но Света, словно не обратила на это внимание и сама сказала такое, что Шумихин ущипнул себя за ногу. Не спит ли?
- Ничего страшного, премию же не пропил, да и почему не выпить с мужиками, вон как тебя уважают. Я тут подумала, позовем Котова с женой, я им уже позвонила, Коля придет с женой. Собираемся в четыре, я думаю, в самый раз.
Шумихин промолчал, его день рождения давно не отмечали, он всегда приходил с работы пьяный.
- Может что помочь? – Шумихин вспомнил, что-то подобное он говорил много лет назад.
- Ножи наточи.
Шумихин было поднялся, но Света остановила:
- Ты сначала позавтракай, не к спеху. И к пиву, смотрю, не притронулся.
Шумихин, полчаса назад готовый за глоток пива продать душу, удивленно глянул на стол. Он забыл про пиво? Сказать кому, не поверят.
Пока точил ножи, Света рассказывала о невестке Зое, о каком-то Сергее, о Тамаре, и Шумихин не мог понять, кто они родственники или знакомые, но спросить постеснялся.
Пришла со школы дочь – она была на десять лет моложе брата и, как думал Шумихин, не от него, что и было одной из причин его пьянства. Нина обняла отца за шею, потом отступила на шаг и торжественно произнесла:
- Папа, поздравляю тебя с днем рождения! Желаю крепкого здоровья и счастья!
- Спасибо, дочка! Насчет счастья - не знаю, а вот здоровья бы не помешало.
Нина сбегала в комнату, принесла «Приветственный адрес»:
- Уважаемый Валерий Васильевич! Руководство порта…
Окончив читать, с восхищением сказала:
- Здорово! Правда, мама?
- Правда, дочка. Папка у нас молодец! – Света толкнула мужа в бок локтем.
Первым появился сын с невесткой, очень пополневшей. Рожать что ли собралась, подумал Шумихин, но спросить снова постеснялся.
- Коля, посмотри, что папе дали, - Нина протянула брату «Приветственные адреса».
Николай прочитал, удивленно глянул на отца:
- Ну, ты, батя, даешь! – он передал книжицу Зое, а сам открыл другую, и когда перечитал все поздравления экипажей, сказал:
- Знаешь, батя, я бы тоже хотел, чтобы мне когда-нибудь вот такое…Тебя же весь флот поздравил.
Показали поздравления и Котову с женой, Котов не нашел в этом ничего необычного:
- Зимой Валеру всегда посылали на тот теплоход, где были трудности с ремонтом. Человека судят по работе. Теплоход, где он делал ремонт, всегда отрабатывал навигацию без поломок.
У Шумихина от всего этого было огромное желание напиться. В редкие дни, когда удавалось трезвому сесть с родными за праздничный стол, он всегда торопил, требовал, чтоб наливали, и был пьян мертвецки задолго до торта. Но сейчас он терпел и даже несколько раз не дал себе налить, сказав такие непривычны для него слова:
- Я пропускаю.
И был трезв, когда гости начали расходиться. После них он с дочерью выпил еще чаю с тортом и стал помогать жене, мыть посуду. Когда-то он делал и это.
Легли поздно, Света, обнимая и целуя его, прошептала:
- Я так рада за тебя, так рада, - и прижалась к нему всем телом…
Шумихин не помнил, когда в последний раз это было – жена уснула, держась за его руку, словно боялась, что этот муж уйдет и вернется тот – пьяница.
А Шумихин не спал всю ночь. После всего, что произошло, после восхищенных взглядов дочери, уважительных – сына, после радостного удивления Светы, он не мог жить, как прежде. И, прислушиваясь к посапыванию жены, у которой отобрал столько лет спокойной, счастливой жизни, Шумихин дал слово – он бросает пить. Все! Хватит!
И когда утром Света предложила ему опохмелиться – отказался:
- Мне лучше кофе покрепче.
Сидели, мирно беседовали, Шумихин помнил, так было и раньше. Проснулась Нина и, садясь за стол, заявила:
- Завтра всем расскажу, какой у меня папа.
- Хвастаться нельзя, - Шумихин боялся, как бы в понедельник не пришлось все нести обратно.
- Ничего, один раз можно, - разрешила Света, и уже в комнате шепнула. – Ты ее дневник посмотри.
И Шумихин, дождавшись, когда Нина засядет за уроки, сказал, делая строгое лицо:
- Посмотрим, как наша дочка учится. Покажи дневник.
А училась Нина на одни пятерки и как была рада, когда отец похвалил ее. А Шумихин чувствовал себя так, словно вернулся из дальнего, в несколько лет, плавания.
Шел на работу и боялся, как бы в конторе не спохватились и не потребовали все обратно. Света за воскресенье перечитала «Приветственные адреса» несколько раз, словно до конца не могла поверить. Да и как поверить, если он сам ничего не понимает.
В цех вошли вместе с Котовым – встретились в автобусе – навстречу Семин:
- Я перед обедом заскочу, сообразим опохмелку.
Пока Шумихин думал, что ответить, Котов скрестил руки:
- Мы пас, у нас работы невпроворот. Опохмеляйся с кем-нибудь другим.
Но Семин все же зашел, предложил скинуться. Шумихин снова промолчал, а Котов разозлился:
- Я же сказал – дел невпроворот!
- До весны далеко, - успокоил Семин, мигая Шумихину, потоптавшись, ушел.
Во время перекура Шумихин спросил:
- Они что, с дуба рухнули? Может, мне за пьянку и орден дадут? Попить еще лет десять.
- Ты работаешь в порту не первый год, к тому же юбилей. А, может, авансом дали, надеются, что пить бросишь.
- Я уже бросил, вчера даже не опохмелился.
- Правильно, а то такой классный механик ‒ и мотористом работаешь. Слышал, наш Данилыч уволился? Жена в Подмосковье по полгода одна, да и ему мотаться туда-сюда, не тот возраст. Так что место механика на «Амуре» свободно. Думай.
А был на это место претендент – Семин.
Новость, что Шумихин бросил пить, плавсоставские встретили со смешком и не раз пытались его споить. Но, шли дни, а Шумихин держался. О его трезвой жизни узнало и руководство – постарался Котов – и прошел слух, механиком на «Амур» ставят не Семина, как планировалось, а Шумихина. Слух подтвердился быстро, Шумихина вызвали в отдел кадров и ознакомили с приказом. Возвращался домой Шумихин в прекрасном настроении. Вот Света обрадуется.
Дверь открыла Света и отошла в сторону, как-то странно глядя на мужа.
- А я хорошую новость принес.
- Мы и так ими сыты по горло, - зло отозвалась жена.
- Не понял, почему мы такие злые? – все еще не терял хорошего настроения Шумихин. - Вот, посмотри, выписка из приказа. Назначить Валерия Васильевича Шумихина механиком теплохода «Амур».
- А почему не начальником порта? Теперь ведь ты приказы пишешь. Семин все про тебя выложил…
В разговор вмешалась Нина:
- Папа, а Люська Семина говорит, ты всех обманываешь, тебе никакой премии не давали, она говорит, ты сам написал. Она врет?
- Я же тебе сказал – врет! - ответила мать.
Но Нина глядела на отца.
- Врет. Меня механиком назначили, а Люськиного отца – нет, - Шумихин уже понял весь ужас случившегося.
- И я ей сказала, что врет, - счастливая Нина убежала.
- Ну и как это понимать? – подбоченилась Света. – Как людям в глаза смотреть? Все, все уже знают. Как ты ловко себе благодарности печатаешь. А Коля, а Нина, ты о них подумал? Ну, зачем ты подделал эти «Приветственные адреса»? Выставил нас на посмешище. Лучше бы пил, как прежде. А я-то обрадовалась, дура.
- Да я, - растерянно пробормотал Шумихин.
- Глаза бы на тебя не глядели…
На кухне что-то зашипело, и Света кинулась туда, а Шумихин вышел из квартиры и аккуратно прикрыл за собой дверь. На душе у Шумихина было мерзко, словно сделал такую подлость, от которой не отмыться. Пошарил по карманам, пересчитал деньги – на пару бутылок хватало. Купив водки, пошел к Савельевым, спившиеся супруги встретили его с распростертыми объятиями…
Было уже за полночь, когда Света позвонила Котову и сказала, что исчез Шумихин.
- Поругались?
- Я просто спросила, зачем он подделал приказ о премии и «Приветственные адреса». А сегодня еще принес приказ о назначении его механиком.
- Откуда знаешь про премию?
- Семин звонил. Он, конечно, не представился, но я его поганый голос хорошо запомнила. Такая стыдоба. Нину в школе дразнят.
- Света, это сделали мы, хотели ему подарок на юбилей, вот и придумали. Валера и не знал ничего. А механиком его действительно назначили. Сегодня приказ подписали.
- Боже мой! Я ему такого наговорила. Он теперь от обиды вообще сопьется…
А Шумихин, даже не пригубив, не сделав глотка, ушел от Савельевых, оставив им, одуревшим от счастья, всю водку. И в то время, когда Света говорила с Котовым, сидел на кухне у главного инженера, тот, водя пальцем по краю чащки с недопитым кофе, говорил:
- С виду Семин нормальный мужик, а такая подлая душонка. Да, хотели мужики, как лучше, а получилось, как всегда. С другой стороны, сам виноват, мог бы раньше бросить пить. Значит, хочешь в РЭБ перебраться? Жалко терять такого механика, но я тебе помогу. Сделаю, как просишь. И уволишься за один день и расчет сразу получишь. Может, через год вернешься? Место всегда найдем.
- Я подумаю.
- Раз домой не хочешь идти, я тебе на диване постелю.
- Я в общежитие.
На следующий день Шумихин уволился, получил расчет и, не попрощавшись с семьей, уехал в Н-скую ремонтно-эксплуатационную базу. По настоянию главного инженера в трудовой написали: «25 февраля назначен механиком т\х «Амур». 26 февраля уволен по собственному желанию».
Механиком на «Амур» поставили Семина.