Думая о Дилижане, Тигран вспоминал его запахи и звуки. Город детства пах корой деревьев, его мелодией был шум реки, весной он становился особенно громким. Агстев, напитавшуюся растаявшими снегами, было слышно из его комнаты и днем, и ночью. Он отлично знал Дилижан, каждый его уголок. Этот город был для него чем-то привычным, чем-то вроде сорванной травинки и позеленевшего ото мха камешка, который он сжимал в ладони. В детстве Тигран знал Дилижан и почти не знал Армению — коричнево-зеленую, шершавую на ощупь, словно глиняный кувшин.
В то лето Тиграну исполнилось шесть, и он запомнил его благодаря нескольким событиям. Во-первых, Тигран придумал такое, до чего не додумался бы ни один соседский мальчишка. Он перехитрил соседа Спирт-Армена. Этот случай так запомнился его друзьям Смбату и Андранику, что о том времени они говорили «это случилось в то лето, когда Тико перехитрил Спирт-Армена».
Не трудно догадаться, почему у соседа Тиграна была такая кличка. Напиваясь, он третировал детей и внуков, бил жену. Никто в округе уже не помнил, видел ли когда-нибудь Спирт-Армена трезвым. Он ходил, сгорбившись, шаркая ногами, и его высохшая фигура, всегда хмурое лицо с густыми, похожими на черную шерсть, бровями нагоняли ужас на соседей.
В то утро Тигран, Андраник и Смбат играли в футбол на небольшой площадке внизу холма. Они наслаждались игрой, представляя себя настоящими футбольными звездами — теми, которых показывают по телевизору. Забивая очередной мяч, мальчишки так истошно вопили, что, наверное, было слышно в лесу и в горах. Они даже не заметили, как на площадке появился Спирт-Армен. Несмотря на то, что, спускаясь к площадке, он едва переставлял ноги — Спирт-Армен, как всегда, был пьян — он действовал довольно быстро — подобрал с земли мяч и проткнул его ножом, произнося ругательства, которых ребята еще не слышали. У Спирт-Армена болела голова, а эти трое орали так, будто увидели вишапа[1].
Ребята онемели от удивления. Они не могли поверить в то, что взрослый человек может сделать такое. Может убить их мяч. Они не почувствовали злобы — только удивление и немой ужас. Этот мячик был подарком реки Агстев. Она принесла им его как раз тогда, когда они нечаянно порвали большой синий мяч Андраника и очень грустили – у родителей мальчиков не было денег, чтобы купить им новый. И вот тогда непостижимая Агстев принесла им мяч. Они спустились к реке и в прозрачной лужице увидели его: коричневые бока мячика поблескивали, он, словно улыбался им. Это было настоящее чудо. Смбат, Тигран и Андраник смеялись и пели от радости, и бросались с разбега в Агстев, словно обнимая ее. Поглаживали бока мячика, будто трепали по спине собаку, по очереди держали его в руках, прижимали к себе.
После напрасных попыток спасти мяч, после долгих шести минут отчаяния, Тигран поднял кудрявую голову и прошептал друзьям: «Смбо, Андо, я знаю, что делать! Не будет больше Спирт-Армен пить свою водку!»
То, что задумал Тико, выполнить было непросто. Он знал, где Спирт-Армен прячет самую дорогую для него вещь, но также знал, что бывают дни, когда сосед прикладывается к бутылке каждые двадцать минут, и, если поймает Тиграна, у его родителей останется только один сын. Кто будет дразнить его брата Ово? Кто будет брызгать в него водой и корчить ему рожи? С кем его брат сделает арбалет, о котором они так мечтали?
Тико вздохнул и, знаком показав Смбату, чтобы тот следовал за ним, шепнув несколько слов на ухо Андранику, прокрался к бетонным блокам, лежавшим за воротами дома Спирт-Армена. В одном из углублений сосед прятал бутылку с водкой. Со второй попытки Тиграну удалось открыть ее. Содержимое бутылки он вылил на землю, а вместо водки наполнил ее обычной водой, принесенной Андраником.
Прячась в малиновых кустах, прыская от смеха, мальчишки наблюдали за тем, как вышел из дома Спирт-Армен, как откупорил бутылку. Ребята замерли в ожидании. Спирт-Армен сделал большой глоток, затем замер, внимательно посмотрел на бутылку, словно видел ее впервые. Одним махом осушил ее и вновь замер. На этот раз пауза длилась дольше. Пошатываясь, Спирт-Армен сделал несколько шагов и запустил бутылкой в кого-то, лишь ему одному видимого. Он разразился руганью так неожиданно, что мальчики подскочили на месте, чуть не выдав себя. Он ругался и кричал, тряс кулаками, но по его крикам нельзя была понять, сообразил ли Спирт-Армен, кто лишил его привычного удовольствия. Накричавшись вдоволь, он все таким же нетвердым шагом направился в дом. Мальчики едва сдерживались, чтобы не рассмеяться во весь голос.
Вторым важным событием того лета Тигран считал изобретение собственного арбалета. Для того, чтобы сделать такой арбалет, какой сделали они с Ованесом, нужно было поработать как следует. За основу братья взяли железные прутья, их Тико выдернул из соседского забора в один особо темный вечер. В качестве стрел использовали острые и тонкие стебли камыша, привязывая к ним остатки электродов, найденных возле электростанции.
В то лето они с Ованесом смастерили еще одно оружие — рогатку. Для нее попросили у Андраника старый противогаз, валявшийся в сарае — он был сделан из отличной резины, также пригодились куски кожи с потертой маминой сумки. Подходящую ветку для рогатки искали долго. Ованес и Тигран считали, что птицы, клевавшие их вишни, порядочно обнаглели, поэтому рогатка не лежала без дела. Заслышав копошение в вишневых деревьях, Тико или Ово хватали рогатку и, прищурив один глаз, прицеливались. Ребята хотели испугать птиц, прогнать их. О том, что с ними происходило, мальчики не задумывались до той поры, пока весной Тигран не нашел за двором, возле кустов, малиновку с поломанной лапкой. Птица с красной грудкой прыгала на одной ноге, силилась взлететь, но не могла.
— Что с ней, Ово? — спросил Тигран, указывая подбородком на птицу. Она была такой яркой, что казалась вырезкой из журнала об экзотических странах, наклеенной на дымчато-зеленый весенний пейзаж…или такой ее сделало детское воображение?
— У нее поломана лапка. Нужно ей помочь, — сказал Ованес, подходя поближе.
Вдвоем они окружили малиновку и, когда птица стала бить крыльями и разевать клюв, чтобы защититься, Тиграна пронзила мысль.
— Ово, а те птицы…в вишневых деревьях…мы стреляли в них…они тоже…?
Он смотрел на малиновку, которая изо всех сил пыталась освободиться, на ее отчаяние. Его поразила беспомощность этого маленького, в сотни раз меньше его, существа. Беспомощность перед его руками, перед кошкой, глядящей на птицу, словно под гипнозом, даже перед сильным ветром. Эта беспомощность показалась мальчику жестокой насмешкой над красивым существом, в котором билась жизнь — такая же, как и та, что заставляла чувствовать все это самого Тиграна. Он сжал губы, нахмурил брови и бережно понес малиновку в дом.
«Сделаем гипс!» — крикнул Ово, появляясь на пороге балкона с коробкой пластилина в руках. Тигран вместе с братом размяли каменный пластилин в ладонях и, наложив самодельный гипс на казавшуюся безжизненной сломанную лапку, осторожно добавили еще несколько кусочков. Малиновка не сопротивлялась, только вертела головкой. Казалось, ей самой было интересно, что эти мальчишки с ней делают.
«Нужен еще пластилин, — прокричал Ово, — Тико, пойдем искать».
Вернувшись на балкон, мальчики не нашли свою пациентку — она ускакала на одной лапке в открытое окно.
— Что это была за птичка? — грустно спросил Тигран, присев на ступеньки балкона.
— Чечетик, — ответил Ованес, медленно собирая остатки пластилина, — знаешь, она еще делает так: чет-чет.
В тот вечер братья развели во дворе костер и сожгли рогатку. Им хотелось, чтобы костер был большой, не хуже, чем у цыган, которые жили в конце города в маленьких домиках. Мальчики приплясывали вокруг костра и смеялись. Пронеслась над домом большеглазая бу[2], залаяла где-то собака. Замолчав, братья услышали Агстев — сестру их каменного, мшистого Дилижана. Холодного, как его родники, горячего, как нагретый солнцем валун, сказочного, как легенды о нем, пестрого, как удивительные ковры его мастеров.
Через несколько месяцев Тико увидел знакомую птичку, скачущую возле малинового куста.
«Ово, иди сюда — чечетик вернулся!» – крикнул он брату.
Малиновка в ту же секунду вспорхнула и скрылась, сделав Тиграна обманщиком, оставив его в раздумьях — она это была или нет?
[1] Вишап – дракон в армянской мифологии.
[2] Бу (армянск.) - сова