***
Ещё в разгаре летний отдых.
Древесный лист предельно зелен.
И тёплый день от дней холодных
Туманным утром не отстрелен.
Ещё поля желтеют рожью,
Ещё метаются стога
И к полевому бездорожью
Цветная клонится дуга.
Ещё змея по травокустью
Спешит к заветному хвощу...
Зачем же я
с неясной грустью
Приметы осени ищу?..
***
Берег великой реки.
Серый разбитый плитняк.
Брёвна, кора, поплавки,
Скопище старых коряг.
Дачи. Делянки. Сады.
Поздний осенний простор.
Около самой воды
Длинный дощатый забор.
Смешанный лес вдалеке,
Блёклая зелень полян.
На утомлённой реке
Тёмных плотов караван.
Ветра натруженный свист.
Эхо буксирных гудков.
Солнца
слабеющий
лист
Падает в снег облаков.
***
Сырая полночь. Бакенов зрачки.
Деревья в нервно-трепетном убранстве.
И фонарей округлые значки,
Как ноты, размещённые в пространстве.
Я с них мотив читаю, как с листа.
И к музыке слова приходят сами.
Блестит асфальт, и улица чиста,
И резкий месяц виснет над садами.
Он лишь недавно вышел из-за туч,
Почистился и примостился с краю.
Он чуть призагнут, как басовый ключ,
Но я его в расчёт не принимаю.
Слежу за темпом и за высотой,
Ни одного не пропускаю знака.
Шагаю вверх по улице крутой,
Слагаю
«Марш разорванного мрака…»
***
Всё предвещало дождь ночной:
Восток стемнел бесповоротно,
Окольцевало тишиной,
Сосущей, тягостно-дремотной.
Притих просёлочный бурьян,
Потомство спрятали ромашки.
И ветер, цыпочный пацан,
Катнул колёсико бумажки
И тренированно поймал
Его в прицел своей правилки,
И по дороге побежал,
Простобосой, как сын бобылки.
Рубаха вздулась пузырём,
Вослед дорожный прах завился...
Сверкнуло.
Раскатился гром.
А дождь...
И каплей не пролился.
***
В старом парке, в тополях,
И свежо, и сыровато:
Этой ночью здесь гулял
Дождь в пижаме полосатой.
Видел я, как он входил
В тёплых шлёпанцах казённых,
Как задумчиво бродил
По аллеям затемнённым,
Чистым воздухом дышал,
Бормотал стихи экспромтом,
То ли что-то вспоминал,
То ли сожалел о чём-то...
А когда пропел петух,
Скрылся в ближнем переулке.
И остался влажный пух
От его ночной прогулки.
***
Разметалась ботва в огороде
По коричнево-чёрной земле.
Одинокая птица выводит
Лейтмотив об ушедшем тепле.
Даже самый отчаянный лучик
Не прорвётся сюда «на ура»:
Фиолетово-серые тучи
Горизонт затянули с утра.
И какая-то грустная нега
Есть в прощальном цветенье воды,
И предчувствие первого снега,
Как предчувствие близкой беды.
***
Иду осенними просёлками
(Обычный выходной маршрут).
То сосны, то берёзы с ёлками
По сторонам встречая тут.
Вздыхает грязь, ботинки чмокая
(Как много грязи на пути).
Вот впереди гора высокая,
За три часа не обойти.
Взбираюсь (тут и думать нечего,
Не делать же огромный крюк).
Вдали, слегка ослаблен вечером,
Сияет солнца жёлтый круг.
Стою, как ветряная мельница
(Под ветром клонится трава).
Неспешно в черепе шевелятся
Двух полушарий жернова.
Они работают, стараются,
Но я не ведаю пока,
Какие камни там стираются,
Какая мелется мука.
Легко ли, нелегко ли мелется?
Зачем она? И что мне в ней?
Кто я? Помольщик? Мельник? Мельница?
А ветер дует всё сильней.
***
Там вдали, высоко,
машут крыльями серые птицы,
Словно лёгкие тени,
по белёсому небу скользят.
Это гуси летят,
одинокой летят вереницей.
Это гуси летят.
Это дикие гуси летят.
Их гогочущий крик,
словно стон по родному гнездовью,
Но вздымает крыло
зов далёких пустых пирамид.
Зарождается день,
наливаясь подраночной кровью,
Над стальным камышом,
где и воздух навылет пробит.
Первобытный туман
повторяет речные извивы,
И рассветного солнца
горит негранёный рубин.
Может, плачут о них,
о летящих, плакучие ивы,
Да не видно: туман опустился до самых вершин.
***
Иней пал на мои палестины,
Резко выбелил ленты дорог.
Там, где зелень была у плотины,
Обозначился тонкий ледок.
Он в основе прозрачно-зеркален
И собой отражает восход,
Словно сбоку плотины причален
Златотканый ковёр-самолёт.
Стынут ивы в серебрянных красках,
Осыпая мельчайшую пыль.
Завершается летняя сказка.
Начинается зимняя быль.
***
Дул порывистый ветер.
И ещё на пороге
Я привычно поставил
Воротник у пальто.
А позёмка летела,
Чуть касаясь дороги,
Возникая и вновь
Превращаясь в ничто.
Дул порывистый ветер.
Он бросался на крыши,
Залезал в подворотни,
Выбегал на зады.
А позёмка летела,
Словно белые мыши
Убегали, почуяв
Приближенье беды.
Дул порывистый ветер.
И на грани увечья
Снег сальтировал с крыш,
Как гимнаст в шапито.
А позёмка летела,
Словно жизнь человечья,
Возникая и вновь
Превращаясь в ничто.
***
Эх, дорога через Каму,
Лес на дальнем берегу!
Видеть эту панораму
Без восторга не могу!
Солнце светит где-то сбоку,
От излучины реки,
Словно краснопёрый окунь,
Растопырил плавники!
На обочинах искрится
Свежий утренний снежок.
И от города форсисто
Мчит удачливый ездок.
Тот ездок гулял в районе,
Видел сына и сноху.
И теперь он, как на троне,
Развалился на попоне,
Настежь распахнув доху!
А на праздничной рубашке
Петухов весёлый крик.
Видно, душу нараспашку
Нынче выставил мужик.
Он орудует вожжами,
Порывается запеть.
Хорошо ему по Каме
В резвых розвальнях лететь!
Да и как не петь, Россия,
Наших песен удалых,
Если в душу льётся сила
От полей и рек твоих!
***
Подгорали сцепления диски,
И в автобусе трудно дышалось.
Горизонт, коренастый и низкий,
Облекался в прозрачную алость.
Надоедливо брякали дверцы.
И луна, догоняя, вращалась.
И стучало отчаянно сердце,
Словно с кем-то навеки прощалось.
Так я ехал, домой ли, из дому ли,
Убегая от грустных улыбок.
На земле ещё не было формулы,
Сберегающей нас от ошибок.
***
Влажный ветер родимой сторонки.
Голубая с отливом река.
Полусгнивший каркас плоскодонки.
Тёплый остров речного песка.
Куст сирени. Гряда в огороде
Да под шиферной крышей жильё.
Всё такое знакомое вроде.
И моё, и уже не моё.
Да, сегодня я здесь не хозяин.
Я судьбу свою выковал сам.
Что за цепи меня привязали,
Привязали к большим городам?
Тёмный свет изливает застреха
На распятия окон родных.
Я сюда праздным гостем приехал
На короткие два выходных.
И, как в детстве, ликующий ливень
Затянул всё пространство окрест
Может, стал я немного счастливей
Вдалеке от родительских мест?
Нет, я счастья себе не прибавил,
И мечту я за горло не взял.
Что нашёл я?
И что я оставил?
Что обрёл я?
И что потерял?
Завтра встану с последней звездою,
Ломоть хлеба запью молоком.
Вещмешок поудобней пристрою
И пойду до вокзала пешком.
***
Поезжай!
Дорога скатертью.
Летом дунуло с полей.
Не забудь проститься с матерью,
Старой матерью своей.
Поезжай! Здесь всё изведано:
«Ямки», бары, кабаки.
Куры мостятся на седало,
Влагой веет от реки.
Поезжай! Гармонь прощальная
Не излечит грусть-тоски.
Поезжай! Сторонка дальняя
Многим вправила мозги.
***
Дождь идёт глухой, неторопливый.
Дождь идёт, наверно, суток трое.
Воронёным светится отливом
На промокших крышах рубероид.
Фонари сквозь утреннюю морось,
Как сычи, висят над тротуарами.
И машины, снизившие скорость,
Жёлтыми посвечивают фарами...
Может быть, когда-то краеведы
В мемуарах о дожде расскажут.
Дождь идёт. И рады домоседы:
Третий день из дома нос не кажут...
***
Троллейбус подрулит и даст осадку,
Водитель что-то скажет в микрофон.
И ты войдёшь на заднюю площадку
В полупустой замызганный салон.
И все войдут.
И дверцы скрипнут туго,
Как будто с прошлым обрезая связь.
И ты привычно встанешь в правый угол,
На поручни слегка облокотясь.
Прикроешь веки.
И изчезнут лица
И мир в его бесстыдной наготе.
Троллейбус тронет.
И душа помчится
К далёкой и возвышенной мечте.
Забудешься.
И даже остановка
Не оборвёт свидания с мечтой.
Лишь за окном пеньковая верёвка
Напомнит вдруг...
О бренности земной.
***
Ты поставил великие цели,
Ты значительный выбрал маршрут,
Предпочтя бытовой канители
Философский мучительный труд.
Совершаешь ты дело большое.
Только сам не поймёшь, почему
Всё же смотришь на счастье чужое
И завидуешь смутно ему.
И в домашнем чаду воскресенья,
Где тебя принимают друзья,
Подчиняясь минуте сомненья,
Ты решаешь, что больше нельзя:
Жить таким бобылём одиноким,
Непрочитанным книгам служить,
Отсекая последние сроки
У возможности всё изменить.
И уходишь с мечтательной болью,
И томительно-долго не спишь,
Вспоминая дневное застолье,
И себе самому говоришь:
«Позабыть, отказаться, отречься!
Этот путь мне не даст ничего.
У чужого костра не согреться
И уже не разжечь своего».
***
Я ехал. За окнами дождь листорезный
Уныло свершился, как будничный факт.
И между дорог – голубой и железной –
Счастливо сиял нагудроненный тракт.
И ветер трепал молодую берёзку,
Что жёлтым усыпала склон.
И шла электричка,
и жёлтой полоской
Помечен был каждый вагон.
Товарный состав грохотал на плотине,
Где берег зелёным осклиз.
И выводок яхт по речной середине
Стремился за призрачный мыс.
Вдали выделялся оранжевый парус,
Как яркий, но грустный рассказ.
И жёлтые листья на красный «Икарус»
Бросал остывающий вяз.
***