• Главная
  • Поэзия
  • Проза
  • Мир писателя
  • Пульс событий
  • Партнеры
  • Авторам журнала
Меню
  • Главная
  • Поэзия
  • Проза
  • Мир писателя
  • Радуга России
  • Слово без границ
  • Розовая чайка
  • Записки пилигрима
  • О героях былых времён
  • Книжная полка
  • Рукописи не горят
  • Молодые голоса
  • Родная речь
  • Театральная площадь
  • TerraИрония
  • Кулинарный мадригал
  • Литературный календарь
  • Страна детства
  • Пульс событий
  • Наши партнеры и проекты
  • Архив
  • Авторам журнала
Выпуск № 2, март-апрель 2025 г
  • Радуга России
  • Молодые голоса
  • Рукописи не горят
  • О героях былых времён
  • Книжная полка
  • Слово без границ
  • Розовая чайка
  • Записки пилигрима
  • Родная речь
  • Театральная площадь
  • TerraИрония
  • Кулинарный мадригал
  • Страна детства
  • Литературный календарь
  • Архив
Юрий ПЕРМИНОВ
14.12.22

МЕЧТАТЬ НЕ ВРЕДНО О ПОКОЕ…

***

В нашем клубе аншлаг не всегда,

но бывает – особенно, аще

хор поёт – ветеранов труда –

из старушек одних состоящий.

Всякий здесь им сочувственно рад,

от попсовых устав «погремушек».

Приезжал тут один бюрократ –

прослезился, услышав старушек,

что недугам своим вопреки,

вечность, кажется, преодолели…

Местным помнится – и старики

в этом хоре заслуженно пели.

Добрым словом помянем родных

песнопевцев и души согреем! –

Вот уж год, как последний из их

поселковым отпет иереем…

 

Хор поёт: «Нам года – не беда…»

…И подходит, как сдобное тесто,

с Божьей помощью время, когда

в этом хоре найдётся мне место.

 

***

Ничего от сердца не отрину,

никого уже не разлюблю…

Догола, до ягоды – рябину

птицы доклевали к февралю.

 

Погрущу тихонько под гармошку…

Ночь темна, как будто собрала

звёзды Матерь Божия в ладошку,

точно крошки хлеба со стола…

 

***

Провыл барбос, не зная толком

о чём, и снова – тишина…

Взошла над Солнечным посёлком

на свет не жадная луна.

От городской бузы – далече

живём, но в городе, но тут,

где местным стать намного легче,

поскольку всякого – поймут;

где ни в уме, ни на бумаге

не подбивают барыши,

где сострадание к бродяге

равно бессмертию души.

 

ЗЕМНАЯ ОСЬ

Светит миру луна вполнакала,

бдит на кухне – бесшумно всегда –

бывший мастер из Водоканала,

очень бывший ударник труда.

 

Денег нет, но уже не от свиста,

а на прошлое память – жива:

как любила его, коммуниста,

беспартийная сроду жена!

 

Тишина…

         Ни тебе сволочей, ни

экстремистов каких, например…

Он теперь не партийный – ничейный

мастер Сидоров – пенсионер.

 

А в квартире такой же,

                                но выше

(два пролёта и вся недолга) –

эти строки – сочувственно – пишет

ваш, читатель, покорный слуга.

 

Пишет, чувствуя душу родную:

вместе вкапывать нам довелось

«гриб» в песочнице – нашу земную,

здешних жителей, стало быть, ось.

 

***

Ну, что, живём – от кваса до перловки,

чужих собак не гоним со двора…

Зовут и нас на выборы листовки,

но не идёт народ на выборá.

 

Здесь варят щи, как водится, на роту,

ну, на неделю, если без гостей.

Ну и куда идти ему, народу,

когда и так хватает новостей?

 

И, как сказала Клавдия Петровна

(да вот она – глядит с утра в окно):

«В душе всё есть. Душа, что надо, ровно

с тем, что желала, выбрала давно».

 

***

Разгулялся мороз поутру…

Вижу я мужика,

                    а на дяде –

шапки нет: он стоит на ветру

с философской грустинкой во взгляде.

 

Нет у нас «понаехавших», но

этот будет, наверное, первым…

…Точно так же в посёлке темно,

как на бывшем заводе консервном.

 

Закуржавела рощица, где

неприкаянно ухает леший…

…Кто такой он – мужик в бороде,

со светящейся гладью проплешин?

 

Вроде, я ни при чём, но потом

в каждом доме

                   молва побывала,

дескать, нынче признали в одном

гражданине – апостола Павла,

мол, смешался он вскоре с людьми –

в жилконторе, в автобусе или…

 

Как не верить, когда о любви

даже в местной пивной говорили…

 

***

                   Омск – гадкий городишко…

                       Ф.М. Достоевский

Понять соседа – пьяницу, задиру –

как в алкоголе истину постичь…

Но он – родня по городу и миру,

хотя и не с рождения омич…

Отягощённый тремором, одышкой,

он произносит буднично, хотя

не без ехидства: «Гадкий городишко!» –

на белый свет – за водкой – выходя:

как ни крути, мол, повод выпить – веский

(он и другие держит про запас)…

Вот кабы знал, что Фёдор Достоевский

Христа узнал не где-нибудь – у нас…

 

САМОГОНЩИК

Душа бурлит, как бражка в чане.

Петров не спит… Какой тут сон,

когда он вынужден – ночами –

гнать на продажу самогон…

 

Мечты буржуйской масти – биты,

в тузы торговли – не пролез:

маклачил, оптом брал кредиты,

чтоб жить с деньгами, вышло – без.

 

Считал их, вроде бы, от кассы

не отходя… Чужую шерсть

не мнил своей… В посёлке асы –

по части зелья – лучше есть.

 

Нам всем встречаются ухабы:

сегодня – день, а завтра – ночь.

 

Мы все к Петрову ходим, дабы

ему хоть чем-нибудь помочь.

 

***

Про то, что нет пути другого,

наш долгожитель – дед Матвей –

поёт настойчиво и строго,

сверкает взгляд из-под бровей!

Играет с чувством он (сноровка

осталась), радуя народ.

В том, что в коммуне остановка,

что паровоз летит вперёд,

нам, поселковым, нет изъяна,

хотя и дóжил слух доднесь,

что, кроме старого баяна,

у старика винтовка есть.

 

УЧАСТКОВЫЙ

Так ничего и не случилось нового

из пьянок и бессовестных затей,

а дома тихо ждали участкового

жена Айгуль и четверо детей.

 

Без подоплёки, солнце наше к западу

склонилось рано – осень, как-никак…

И, судя по устойчивому запаху,

жена Айгуль сварила бешбармак.

 

Усталый муж домой вернётся к полночи,

посмотрит с лёгкой грустью на часы

жена Айгуль…

                В посёлке нашем Солнечном

всё хорошо. Всё, стало быть, «жаксы»[1].

 

***

Жена по улице идёт, как

сама весна (глаза – цветы!),

как не какая-нибудь тётка,

а королева красоты!

…Ну, что случиться может с нами? –

Живём – не важно, сколько лет! –

мы по соседству с небесами

здесь, на окраине…

                        Сосед

завёл под окнами – в охотку,

но самовольно – огород.

…а в центре каменную глотку

проспект о суетном дерёт.

 

***

Частный сектор чахнет год за годом,

обмелел базарчик на юру…

«Надо съездить в город» – мимоходом

говорим друг другу…

                            Поутру

во дворе – бельишко реет гордо,

ветер – высветляет синеву

небосвода…

             Вот и съездил в город –

в тот же, где с рождения живу;

поглазел, прикинул, чем там дышат,

из чего здесь жизненный уклад,

и желаний будничное дышло

повернул – уверенно – назад.

Видимо, в поездке чуть с тоски не

помер,

      шумом сердце веселя…

Мы, конечно, люди городские,

но за нами – небо и земля.

 

СТАКАН

В нашей роще мне пó сердцу каждая ветка,

свет по-свойски легко между ними сквозит,

на одной из осиновых (с прошлого века,

вероятно) стакан пожелтелый висит –

каждой гранью знаком… И за что я, как брату,

рад ему – долговечному, с мухой на дне? –

Из него мужики обмывали зарплату

под балтийскую кильку, почти в тишине.

Одинокий, почти неприметный – за годы

пустоты постепенно прижился в семье

престарелых деревьев – как символ заботы

бескорыстных людей о подобных себе.

 

***

Мы живём, конечно, по законам

(иногда лишь – думаем не вслух),

но живём и тем, что далеко нам,

местным, до столичных заманух.

Солнце греет – сердцу именины

(нынче дней погожих – недород).

…Прилетят и в наши палестины

мухи (то есть, белые) вот-вот.

Вот и ладно, вот и лепо, то есть,

в том и суть

                    земных

                                обычных нас,

что живём, к чему-нибудь готовясь,

каждый день…

                   А именно сейчас

что ли зря латает

                       теплотрассу

дружный азиатский коллектив?

что ли зря (а зря у нас – ни разу)

у предзимья солнечный налив?

 

***

Мечтать не вредно о покое,

когда вопросов больше нет…

Есть в нашем городе такое,

на что пролить мне стоит свет?

Вот так идёшь в холодный вечер

там, где пустынно и темно,

уже ни с кем не чаешь встречи,

а за углом – стоит ОНО.

И не понять ни вмиг, ни вскоре,

ни вообще (хоть как свети):

к кому тут счастье или… горе

всё не решается зайти…

 

ДОРОЖНАЯ ИСТОРИЯ

Время шло – страница за страницей,

экономно тлел ночами свет…

Прочитал, доехав до столицы,

«Бесов» Достоевского сосед

по купе. «На то они и черти…», –

заглянул в нетленный вещмешок,

первача – навскидку если – четверть

фляги проглотил на посошок.

На Казанский прибыл поезд скорый:

путь в Москву – не долог, но не мал…

Мой попутчик – там, где выход в город, –

долго и растерянно стоял…

 

***

К своим делам теряя интерес,

и налегке (не жди, жена, к обеду),

чтоб ощутить дыхание небес

среди людей, –

                  в деревню к другу еду:

он там – родной словесности оплот,

а впереди не дата ждёт, а веха! –

Литературу друг преподаёт

в деревне той почти что четверть века.

Ну, здравствуй, друг!.. Конечно, друг, хотя

за встречу пьём, уже не балагуря

и по чуть-чуть…

                     И плачет, как дитя,

всю ночь в деревне пушкинская буря…

Ну, здравствуй, друг!.. Не виделись давно,

а вот молчим – серьёзных лет папаши –

как будто ждём, что кто-нибудь в окно

к нам постучит – из молодости нашей.

Не постучит… Но в сердце ни одной

печали нет – ни суетной, ни хваткой,

благодаря словесности родной,

хранимой другом Колей под Саргаткой.

[1]Жаксы (казах.) – хорошо.

  • Почта: journal@literra.online
Яндекс.Метрика