О книге «Зимние яблоки»
Книга вышла из печати в июне 2019 года - ко дню открытия международного фестиваля поэзии и искусства имени Александра Сергеевича Пушкина. Этот день совпал со временем проведения в Москве международного фестиваля поэзии «Шёлковый путь» между Китайской народной Республикой и Россией, на котором, к слову сказать, поэт Владимир Силкин Союзом писателей КНР был награждён золотой медалью за выдающийся вклад в развитие культурного обмена между Китаем и Россией. Многие участники форума увезли с собой эту книгу, только что вышедшую из печати, с автографом автора. В их числе оказался и я.
Книга имеет авторский подзаголовок «стихи разных лет». К этому замечанию можно относиться по разному: может это тематический сборник, а, может, автор обозначил таким образом некие предварительные итоги? Книга содержит пространную аннотацию и подробное предисловие Олега Дороганя. Вроде, и добавить то нечего. Но после прочтения, возникшие ассоциации заставили меня посмотреть на отобранные автором стихи более пристальным взглядом.
Поэзия либо есть, либо нет. Стихи бывают разные, но, в любом случае, язык стиха должен быть понятен читателю. Ведь подлинная поэзия не появляется на голом месте, она возникает из языка русской народной поэзии, которая давно заняла достойное место в мировой литературе. Создать что-то новое из ничего не получится. В основе любого начинания должно лежать то лучшее, что создала русская литература, за века своего существования. Всякий большой поэт – новатор, но в своих произведениях он должен задумываться о связности текста, последовательности и логичности изложения. Каждое литературное произведение должно быть изложено простыми словами, понятными любому читателю. И особенно это относится к поэзии, потому что настоящая поэзия не просто гармония и красота – это всегда новая, небывалая гармония и красота.
Как говорил Иван Тургенев в своём стихотворении в прозе «Простота»: «Простота! Простота! Тебя зовут святою…» Той же мысли придерживался и Новиков-Прибой, когда говорил: «Писать надо просто. Не люблю тех, кто в погоне за красивостями пишет вычурным языком. Язык писателя должен быть прозрачным, как хорошо промытое стекло». Ему же принадлежат пророческие слова: «Всё великое просто, но оно даётся большим трудом. Простота пушкинских стихов, кажется, достигнута поэтом без усилия. В действительности простота в нашем деле труднейшее искусство. Для неё изнуряешь себя до последней степени». Как высшую степень изумления не могу не привести слова, кажется всё знавшего и всё умевшего А. Блока: «Перед Пушкиным открыта вся душа – начало и конец душевного движения. Все до ужаса ясно, как линии на руке под микроскопом. Не таинственно как будто, зато по-другому, по-самоубийственному таинственно». Я не зря вынес в заголовок статьи слово «простота». Мне кажется, для поэта почти неизбежен путь от «сложности» к «простоте», от преобразования мира вещей к преобразованию «мира души». Эта последняя простота итог величайшей сложности, формальное совершенство которой даётся и большим поэтическим опытом и огромной духовной напряженностью. Простота, в этом смысле, приходит к поэту, но научиться ей невозможно. И тогда вместо простоты оказывается – пустота.
Главной особенностью современной поэзии является её огромное многообразие. Она подобна мозаичному полотну, в котором каждая деталь самобытна, имеет свой цвет и форму, но, только соединяясь с другими, мелкие фрагменты мозаики создают уникальную картину. Ни об одном из поэтических направлений нельзя сказать, что оно является ведущим и формирует генеральную линию литературы, ни одну поэтическую школу нельзя считать основной. Они разнообразны и не похожи, но у каждой из них есть свои заинтересованные читатели. При всех изменениях, широко затрагивающих поэтический процесс, Владимир Силкин остаётся верен классическому русскому стилю, бережно сохраняя вековые традиции стихосложения и трепетно храня традиции русского народного языка. Поэтому совершенно естественно, что он воспринимает человека, как часть природы и соотносит личность и мирозданье, что придает его поэзии философский характер. В сочетании с простотой изложения – это требует от автора большого искусства. Простота изложения, ясность мысли, чёткая рельефность изображения – вот к чему стремились лучшие поэты России во все времена. Очевидно, что это один из критериев творчества Владимира Силкина.
Что особенно запоминается при прочтении книги, что отличает творчество Владимира Силкина – это обостренное до предела чувство мгновения, особенно мгновения уходящего навсегда… Мгновенное расставание – это разлука навеки, видимо, большая жизнь оставила в душе поэта незаживающие зарубки. И второе – символы, спутники всей человеческой культуры, и они имеют свою историю. Каждое новое литературное направление имеет свои символы и по-своему к ним относится. У поэта Владимира Силкина два любимых символа: осень и дождь. Все самые животрепещущие моменты его жизни и творчества или напрямую связаны с ними, либо проходят на их фоне. Да он и не скрывает этого от читателя в стихотворении «Я – человек дождя»:
Места не находя,
Я ухожу из сада.
Я – человек дождя,
Спелого листопада…
И чтоб ни у кого не оставалось сомнения, добавляет в стихотворении «Бабье лето в Москве»:
…Я люблю это время шальное,
Время встреч и последних разлук,
Когда бисерный дождик – стеною,
И сердец обезумевших стук.
И хотя из стихов Владимира Силкина совершенно очевидно, что по характеру поэт не снедаемый постоянной грустью человек, не поддающийся унынию ни в каких жизненных ситуациях, внутреннему настроению неуверенности и постоянного размышления, но, видимо, наилучшим образом ему подходит именно такое состояние природы, с которой у него истинно, человеческие братские отношения, о которых читатель узнаёт из стихотворения «И дай-то Бог!»:
Наверно, я с природою на «ты»,
Я вижу всё, я понимаю много:
Над чем смеются дикие цветы,
Куда зовёт раскисшая дорога.
И дай-то Бог, чтоб дальше было так,
Чтоб знал, зачем взлетает эта птица,
Всё остальное на земле – пустяк,
И ничего назад не возвратится.
И искренне жалеет людей, которым язык природы не понятен и не доступен: «Лес подставляет спину небосводу, / Луга питает талая вода…/ А кто глядит сквозь пальцы на природу, / Другому не поможет никогда». Какая уверенность, граничащая с категоричностью! Может быть, такие размышления и позволяют поэту создавать прекрасные стихи элегического содержания. Не могу не привести полностью стихотворение «Дожди»:
Дожди повисли над Москвой,
И светлый город в целлофане.
Век доживает бабий свой
Берёза в жёлтом сарафане.
О чём-то шепчутся грачи,
Прижавшись на ветвях друг к другу.
И ветер северный кричит,
Как чумовой, на всю округу.
Какая хмурая пора!
Какие горестные дали!
И всё короче вечера,
И всё длинней у них печали.
Сколько стихотворений в русской литературе написано о Родине, о родной земле, о малой Родине. Но тема эта волнует каждого автора, и как же трудно сказать своё слово, не повториться. Как любящий сын, знает привычки своей матери, так и Владимир Силкин, в совершенно простом стихотворении «Золотая рыбка» (даже название настраивает читателя на нужный лад) всё сказал, самыми простыми и понятными каждому русскому человеку словами:
Не верю неподвижным поплавкам,
Сижу на речке без толку с рассвета,
Ведь рыбы, если верить рыбакам,
Давным-давно в родимой Хупте нету.
О чём-то спорят на лугу грачи,
Кузнечик что-то мастерит на зиму,
А я себе валяюсь на печи,
И жизнь, как скорый, пролетает мимо.
О Русь моя, ну что ты за страна!
Играешься до старости в игрушки…
И верю я, что именно у нас
Иван-дурак женился на лягушке.
Поражает аскетическая простота этих строк. Ни одного эпитета, ни единой метафоры, никакого красноречия, – но в этом отсутствии всяких эффектов и заключается сильнейший эффект: чем кажется непритязательнее форма этих стихов, тем вернее они доходят до сердца. Именно этим и поразили меня эти стихи: я понял, что для такой безыскусственности требуется большое искусство, что в этой предельной простоте – подлинная красота. И это не случайно. Вот ещё строки из стихотворения «Чтоб тянуло в духмяные сени…»: «В Константинове песни и пляски, / Облака отдыхают в Оке…/ Ах, какие красивые сказки / Носит русский мужик в кулаке». И стихотворений на эту тему, такую важную для поэта, предостаточно в каждой из книг Владимира Силкина. Он сам в стихотворении «Даль зовущая» признаётся, что тема эта – одна из главнейших в его творчестве: «Я раньше грустил, а сегодня тоска / Всё зримей по отчему краю, / И камень свой я, как Сизиф, сквозь века / К родному порогу толкаю». И как корнями вросший в русскую землю, человек военной судьбы, Владимир Силкин хорошо понимает на своём многолетнем опыте, в чём опора и надежда России. Сказал так, что проще не скажешь. Его стихотворение «Мужики» – это кредо умудрённого жизнью человека:
От зари и до зари
Поливают землю потом,
И в руках у них горит
Их извечная работа:
Пашут зябь и сеют рожь,
Всё трудом соизмеряют
И на прочность молодёжь
В трудном деле проверяют.
Сколько лет и сколько зим
Не сгибаются от хвори.
Низко кланяюсь я им,
Людям русского подворья.
Держат солнце на руках
И не стонут от бессилья,
И на них, на мужиках,
И стоит моя Россия.
Давайте обратимся к глубоко лирическому стихотворению автора и посмотрим, как в этом случае меняется лексикон автора. Стихотворение «Ты спишь»:
Любимая, желанная, ты спишь,
Резвятся сны на сомкнутых ресницах,
И в эту ночь, рождающую тишь,
Мне б угадать, чего тебе приснится?
Окно открыто, в комнате покой,
Лишь только полночь штору раскачала.
Хочу, чтоб жизнь ни с болью, ни с тоской
Тебя на миг во снах не повенчала.
Родная, спи, я рядом помолчу,
Храня твои счастливые виденья,
Чтобы, подобно первому лучу,
Наполнить светом радость пробужденья.
Автор остаётся верен себе. И вновь минимум эффектов. Предельная искренность чувства, правдивость поэтической интонации, поразительная простота и мелодичность захватывают читателя. Да, истинное достоинство стихов измеряется отнюдь не навороченностью разными метафорами и аллюзиями и не претензиями на сомнительное глубокомыслие, а напротив – доступностью содержания и простотой формы, то есть той самой лёгкостью чтения и восприятия, которую в народе метко называют «складностью». Это сочетание предельной искренности и образности, простоты и мелодичности позволяют Владимиру Силкину подниматься к вершинам высокой лирики, когда рождаются стихи, редкие по красоте с глубоким философским подтекстом. Это сказывается в фонетическом облике и звуковой сочетаемости слов, во внутренней форме слова, в синонимии языка, в синтаксически-интонационной организации речи. Это позволяет автору, по словам Н. Асеева, находить ту «неожиданность выразительности слов, которая заменяет собой всякий способ описания событий». Примером сказанному может служить стихотворение «Полынья»:
Взирает женщина в пургу.
Она отчаялась увидеть
Того, кто по уши в снегу
Идёт к ней и никак не выйдет.
Идёт который год подряд
Из давней дали невозвратной
Прижать к груди своих ребят,
Расцеловать их многократно.
Но на реке бездушный лёд,
Мороз сковал судьбу и реку,
И он добраться не даёт
К своей любимой человеку.
Есть такие стихотворения, которые, на первый взгляд, не содержат никакой значительной и глубокой темы, но поэтам хорошо известно, что именно в них заключается что-то притягательное. Вспомните знаменитое стихотворение А. Блока «Ночь, улица, фонарь, аптека…» Многие, гораздо более пространные стихи со временем забываются, а эти, неказистые на первый взгляд, проживают долгие годы, а может быть, и приживаются в антологиях:
Серых птиц в саду навалом,
Сколько всякой щебетни.
Но поют уже устало
Поздней осенью они.
Не поют, кричат беспечно
И не смолкнут никогда,
Так и будет в мире вечно –
Осень, птицы, холода.
Тонкий художественный вкус, творческое отношение к родному слову позволили поэту выбрать из большого языкового арсенала слова самые простые и прозрачные. Как говорил А. Твардовский: «Вот стихи, а всё понятно, / Всё на русском языке». Можно ещё добавить слова непререкаемого авторитета, гения русской словесности Льва Николаевича Толстого: «Необходимое условие и самый верный признак истины – это простота и ясность. Ложь всегда сложна, вычурна и многословна. Все мысли, которые имеют огромные последствия, всегда просты. Величайшие истины – самые простые».
Многие авторы, да порой и критики, часто смешивают понятия простоты и штампа. Предложения, составленные из простых, часто применяющихся в поэзии слов, кажутся им банальными и вторичными. Но, если внимательно присмотреться к понятию вторичности, то можно с уверенностью сказать: в этом мире всё вторично. Нет тем, о которых бы никто не писал, нет явления, которое бы не происходило. Нет словосочетаний, которые не применялись бы ранее. Всё уже было. Так что же остаётся делать современным авторам? А выход есть. В литературе, особенно в поэзии, каждое слово должно находиться в таком окружении, которое бы подчёркивало его значимость, высвечивало грани, которые раньше не освещал никто. И тогда строка, строфа, да, и всё стихотворение высветится внутренним светом и заживёт своей особенной, неповторимой жизнью. Такое стихотворение будет жить, несмотря на простоту и кажущуюся банальность слов его составляющих.
Что ни говори, а в настоящее время в поэзии, да и в литературе в целом наступили смутные времена. Казалось бы, что должна была бы усилиться роль критики, а вот она то, к великому сожалению, в совершеннейшем упадке. Назначение всякой критики – быть санитаром «литературного леса» и путеводителем по нему для читателей (да и для самих стихотворцев). Лес чудовищно разросся, и с этой ролью немногочисленные критики физически не справляются. И в таких условиях, для анализа и введения в курс будущего читателя, чрезвычайно важно отмечать произведения, достойные внимания настоящих любителей русской поэзии. Думаю, что я в своём выборе не ошибся. В подтверждение своих слов приведу в пример только одно стихотворение «Дождь седьмого ноября», которое мог написать человек с юмором, богатой поэтической фантазией, великолепным чувством ритма, не расставаясь с простотой, но не забывающий о красавице эвфонии:
Дождь седьмого ноября.
Лужи.
Между нами говоря,
Я давно тебе не нужен.
Ветер воет у окна
Мокрый.
Я тебя понять, жена,
При любом раскладе мог бы.
Ты не веришь? Ну и зря.
Тужишь?
Дождь седьмого ноября.
Отвратительные лужи.
Ветка просится в окно.
Было!
Как же всё-таки давно
Ты одна меня любила.
Поэт Владимир Силкин неоднократно бывал в «горячих точках», ветеран боевых действий. В 2005 году в звании полковника уволен в запас, и с этого года возглавляет военно-художественную студию писателей Центрального Дома Российской Армии имени М. В. Фрунзе Минобороны России. Такой человек просто не мог не коснуться военной тематики, но в этой книге я обнаружил только два стихотворения: одно, с которым поэт живёт постоянно «Птаха»: со строфой: «Я красуюсь перед птицей. / Но задумалась она: / Сколько лет ещё продлится / Та Афганская война?» И второе, из которого мы узнаём, что для Владимира Силкина и мирное время война продолжается, иначе бы не родилось это пронзительное стихотворение «Телефонный разговор»:
…Как служу? Ты знаешь, всяко…
Спим не спим, встаём чуть свет…
Вот закончилась атака –
И живых со мною нет…
Два часа нас с горки били…
Это мой последний бой…
Если бы не твой мобильник,
Не простился бы с тобой.
…Ну какая телеграмма?!
Ладно…Если отобьюсь…
Всё, прощай! До встречи, мама!
Умираю! Не сдаюсь…»
Эти стихи не просто трогают, а рвут душу на части. Чтобы так писать, надо не только чувствовать – надо видеть! В том, что на поверхности представляется безмятежной, незатрудненной простотой, заключен философский смысл, исполненный трагизма. Для Владимира Силкина, даже в таком сложном диалоговом стихотворении, ритм – нерв поэзии, его строки берегут лёгкое дыхание, волнение, чёткость взгляда, жизненную и человеческую трагедийность, его стихи – автобиография души и дневники поэтического дара, точные по форме и богатые по содержанию. Ритмика Владимира Силкина звучит, создавая напевную фразовую интонацию в чтении стихов. Неспешное течение мысли, размеренная поэтическая речь поэта приближает к жизни, где преобладают элегические интонации, обнажая суть времени, в котором живёт не только поэт, но и мы – его читатели.
Современная поэзия очень разная (не будем касаться интернетовских самиздатов). У неё разные принципы и разные критерии. Каждый читатель и сочинитель вправе их оспаривать. Не потеряла своей актуальности и поэзия на все времена, которую абсурдно поверять каким бы то ни было «шумом времени». По большому счёту, поэзия и должна быть такой. Минимум современности, максимум вечности. Воплощать что-то из этих принципов каждому приходится по-своему. Поэзия сильна не теорией, а практикой; не правилами, а неожиданными исключениями из правил. Тут и ирония, и самоирония, и добрая улыбка творческого человека, пытающегося взлететь над суетностью бытия современного нездорового общества, и глубокое знание человеческой души.
В заключение отмечу, в стихах Владимира Силкина – праздник русского языка. Не из-за того, что он выбрал себе в учителя преимущественно чистейших поэтов Золотого и Серебряного века, а наверно, в силу той душевной щепетильности и поклонения великой простоте и строгой красоте, которая в его стихах чувствует себя как-то по-хозяйски и по-домашнему уютно.
Юрий РЫЧЕНКОВ