Горжусь тем, что корни мои из рода великого тувинского шамана -Ак-Баштыг. Моего дедушку по отцовской линии звали Конгур Дондукович Иргит. Это по паспорту. А прозвищ, которыми метко умели награждать в наших местах, у него было два: Холурааш и Ак-Баштыг. Холурааш – Бурлящий – так прозвали его по особенности речи, напоминающей бурление бегущей под землей воды. Ак-Баштыг – Белоголовый – по седой шевелюре. История жизни шамана Ак-Баштыг длинная и трудная. Особым событием дедовой жизни было Кобдинское сражение 1912 года, когда против манчжурско-китайского гарнизона крепости Кобдо совместно воевали монголы и тувинцы. Вместе с ним в этом сражении участвовали двое земляков: Комбуй-оол и Сойту. Сойту погиб у стен крепости, а Конгур и Комбуй-оол, чуть не умерев по дороге от голода, вернулись домой. Дедушка так вспоминал о тех днях: «Я при Кобду воевал и на коне, и на верблюде, но ни разу не убивал живого существа… Почему-то пули обходили меня стороной. Не потому ли, что и сам я не сделал дурного – не убил ни одного человека?» Великого шамана Конгура пытались репрессировать несколько раз: ловили, связывали, садили в машину, везли в тюрьму, но так и не смогли довезти. Каждый раз посреди дороги он волшебным образом исчезал и возвращался домой. Сам дедушка пояснял: “Хотя и есть глаза – не видят, вроде есть уши – не слышат. Какие-то несуразные люди”, - смеялся он. Вот так не удалось засадить в тюрьму перевоплощающегося шамана
По возвращении домой он застал период репрессий, когда в населенных пунктах избавлялись от шаманов, подвергали гонениям, запрещали связываться с родственниками. Его вместе с остальными местными шаманами отправили в ссылку в труднодоступное местечко Аспаты, где он прожил до глубокой старости... Конгура уважали и тувинцы, и соседи-монголы, казахи, так как был он известным шаманом, обладающим даром исцелять и предвидеть. Он сильно гневался, когда крали скот, все лихие кайгалы-скотокрады и с нашей, и с монгольской стороны боялись его и старались не воровать скот поблизости от его стоянки. Как про сильного волшебного шамана написал о дедушке ученый этнограф Монгуш Борахович Кенин-Лопсан в своем романе «Читкен уруг» (Исчезнувшая девушка). Известный в те времена в Монгун-Тайге сильнейший шаман Шимекей Саая был ему дядей по-материнской линии. Когда он был ребёнком, во время его камлания маленький Конгур терял сознание. По воспоминаниям его старшего сына Успун-Доржу, когда его просили приехать к больному, он с собой в подручные брал племянника Достак-оола. И ещё, за несколько дней до камлания, он просил у родственников больного выпросить для него ружье у охотника Хомушку Балдана. За это они давали охотнику плитку китайского чая. Прибыв в юрту, где лежал тяжелобольной, шаман брал бубен, начинал камлать, и спустя время через дымоход юрты Достак-оол стрелял в шамана… Полежав немного, оживший шаман все пять патронов винтовки насыпал на подол халата больного, и тот выздоравливал.
Много чудесных исцелений связано с именем самого великого шамана Конгура. Одно из них записано в воспоминаниях Заслуженного учителя Тувы, директора школы Моген-Бурена, Орге Салчака: «Это было летом 1949 года. Мой дядя Чамзырын Саая пригласил к больной дочери шамана Холурааша. Мне было тогда лет десять. Во время камлания шаман попросил дядю принести ему прокаленный на огне до красноты своеобразный утюжок – хаарыыл, применяемый мастерами для обжига неровностей при выделке кожи. С осторожностью брал дядя раскалённый инструмент прихватками, а шаман горячее железо лизнёт один раз, а оно с шипением и паром превращалось в холодное. Помню, некоторые дети в страхе выбегали из юрты… Но через два дня дочка дяди была здорова». Также его почитали за то, что он помогал роженицам…Нечто подобное сделал и мой отец Херлии Иргит, когда мама рожала в нашей юрте последнего, тринадцатого, ребенка – Чойганму ( по-паспорту Эльвира). Эти роды были для неё гораздо тяжелее предыдущих, такими мучительными, что даже сознание потеряла. Я, увидев это, очень испугалась и сильно переживала. Тогда папа взял ружье и три раза выстрелил в юрточный дымоход… мама очнулась.
Наступило новое время. 13 октября 1944 года Тува вошла в состав СССР как Тувинская автономная область РСФСР. Монгун-Тайгинский район, будучи самым недоступным, находится на стыке Монглии и Алтая. В то время дороги до села Моген-Бурен у нас ещё не было, и поэтому в середине 60-ых мы всё ещё жили по-своему: чабаны тайком праздновали Шагаа, по ночам проводились камлания. Нас, своих внуков, дедушка Холурааш ласкал своеобразно: по тувинскому обычаю нюхал волосы и приговаривал: «Маленькие несмышленыши, волчата мои».
...Я училась в шестом классе, когда дедушка-шаман понял, что пришёл его черёд вслед за предками «отправиться за красной солью» – умереть, и наказал родным: «Похороните меня в местечке Аспаты, где я родился, на солнечном склоне горы. Никакого гроба и ограды. В землю не зарывайте. Сделайте, как в прежние времена принято было: вобьёте в землю четыре колышка, с четырёх сторон света, постелите белую материю и положите меня на неё».
Когда Конгура Дондуковича Иргита не стало, мой отец и его старший брат Успун-Доржу крепко задумались: как же им быть? Они, как сыновья шамана, пережили гонения, после всех испытаний жизнь их семей только-только начала налаживаться, и сейчас, когда даже празднование Шагаа – нового года по лунному календарю - было запрещено, хоронить отца по обычаю предков было страшно. Но страшно было и не исполнить его последнюю волю. Пожилые родственники горевали так сильно, что дрожали руки и ноги, лица у них менялись, немели. Рядом с покойным дедом-шаманом находились только взрослые мужчины, и несколько самых близких родственников из женщин. Молодым же женщинам и детям категорически запрещалось находиться возле него. Позвали на совет уважаемых жителей села Моген-Бурен. Несколько часов размышляли и спорили, прикидывали и так, и эдак. Последнее слово осталось за директором школы, коммунистом Орге Салчаком. Он сказал: «Как можно хоронить по старинке? Это большое нарушение, и большой грех. Давайте сделаем, как сейчас положено – предадим земле. Иначе нас потом обвинят в антисоветизме, и беды не оберёшься». Успун-Доржу и Херлии, сыновья шамана, были вынуждены признать правоту директора и похоронить отца в земле – на сельском кладбище в местечке Агылыг-Ой.
После похорон было множество разговоров, люди страшились больших бедствий, так как не выполнена последняя воля великого шамана. Сыновья его по древнему стариному обычаю, утром и вечером, глядя в сторону горы Монгун-Тайги, шептали молитву, чтобы заблудилась, сбилась с пути к их домам обида отца шамана: «Великого шамана Конгура Иргита предали земле не мы, его дети, а сбил нас с данного отцу обещания проделка Шулбуса (черт) с длинным медным носом. Пусть на него падут гнев и обида покойного. О-о, Алтайым, Кок Тенгерим. Оршээ, оршээ! Пусть на него канет гнев и обида покойного. Оршээ…». Перед смертью дед сказал моему отцу: «Даже после смерти я буду оберегать свой аал и своих детей. Я обернусь чёрным вороном и буду приглядывать за вами. Если сильно нужна будет моя помощь, своей красной камчой три раза взмахни и три раза назови мое имя, я помогу. Все дети твои будут здоровы и счастливы, и ты сам убедишься в этом…
…Старшего сына шамана Успун-Доржу отправили в лагеря, а младшего сына Херлии отправили в ссылку Бай-Тайгинский кожуун, в село Шуй. Ни скота, ни добра, все забрали. Тогда тронулись в путь несколько семей, такая же участь постигла и другие семьи. Все они посовещались, у кого что есть, так как не у каждого были выносливые и крепкие кони, то решили, переезжать на новое место жительства по очереди. Первой собрали юрту Херлии Иргита, семья многодетная, вон качает люльку с дитем жена его, следующей будет семья Лопсан-оола… «На чужой стороне никто не ждал переселенцев, никто не встретил. Через четыре – пять дней после переезда, они узнали кто же такие воры - украли единственную дойную корову. Нашли её останки возле леса. Остался голодный телёнок, кроме него без молока остались мал-мала меньше ребятишек. Вора нашел сам председатель колхоза Кудурукпай Хертек, он велел дать другую корову, и начал нам помогать. Наш отец, Херлии Иргит, стал работать в строительной бригаде села. Одно время нам доверили ухаживать за свиньями, мы раньше не видели свиней, сначала нам было в диковинку, даже боялись подойти к ним. А запах-то… Но ничего, привыкли. Председатель был очень хороший человек, он всегда спрашивал, нуждаемся ли мы в чем-либо. Там родились Чучак и Борис. Старшую дочь, два года не принимали в школу, так как считали дочерью репрессированного. «Мы решили возвратиться в родные места» - вспоминала со слезами на глазах моя мама.
…Как помню сейчас, мое детство состояло из множества таких вот перекочёвок-переездов. Для нас, детей чабанов, это было хотя трудное, но незабываемое событие, которого мы ждали с нетерпением. Наши родители, кочуя с совхозным стадом, с места на место, вырастили и воспитали нас всех, тринадцать детей. Среди нас кого только нет: чабаны, учитель, журналист, писатель, артист, продавец, бухгалтер, строитель…Вот наши имена: Елизавета, Хулер-оол, Лина, Саша, Лидия, Борис, Галя, Иван, Уран-оол, Наташа, Андрей, Байлакмаа, Чойганмаа. Вот в руках я держу фотографию, где собралась вся наша большая семья. Это дети детей, внуки, невестки, зятья. А впереди сидит наша мама -Чечек Мунзуковна. Я горжусь своими родителями, своими родными братьями и сестрами, среди нас не было пьяниц и лодырей, все мы работали на совесть, как воспитали нас мать с отцом.
…Я с детства интересовалась и сильно увлекалась гаданием на камушках – хуваанак (Сорок один камешек). Это самое древнее тувинское гадание является предсказанием на 41 камушке (хуваанак). Дословно хуваанак переводится “очертание” или “кружок”. Их сорок один, похожих нет. Все – из разных мест, собирала их, находясь в творческих командировках. Пёстренький – с монгун-тайгинских гор, с места, где находилась наша осенняя чабанская стоянка. Белый блестящий – из Енисея, а сине-белый – из Байкала. Вот из монгольской степи, а этот – из Китая. Один камушек нашла на пляже у Чёрного моря в Дагомысе, где в 2005 году мне довелось побывать на одном из ежегодных фестивалей «Вся Россия», проводимым Союзом журналистов. Я камешки для гадания специально не ищу и не собираю. Какая-то внутреняя интуиция мне подскажет: “Под ногой увидишь - поднимай!”...Важно, чтобы набор был из разных мест, тогда в гадании будет особая сила. Это одно из древних гаданий, оно распространено и у тувинцев, бурятов, и у калмыков, монголов и у других народов планеты. Считается, что особой силой обладают камушки, собранные у берегов 41 реки и ещё, хуваанак может разложить только шаман, среди шаманов есть настоящие мастера хуваанакчы и гадальщики по бараньей лопатке. Мой отец, например, по хуваанаку мог свободно рассказать, найдётся ли пропавшая корова и где, или от неё остались только кожа да ножки. По хуваанаку можно предсказать про будущее, удачным ли будет то или иное начинание и многое другое. В Туве, почти в каждом селе, найдется известный хуваанакчы, к кому обращаются жители.
Мой хуваанак я всегда ношу с собой в сумке, перед дорогой я раскладываю хуваанак, заранее готовлюсь к лучшему или худшему решению вопроса. Когда училась в Москве, моя однокурсница Диана Кан застала меня за гаданием. Она попросила погадать и ей. Вопрос был конкретный – будет ли удачным её будущее замужество? Хуваанак предсказал ей, что она скоро выйдет замуж за любимого человека и они будут жить счастливо... Другой нашей однокурснице Варваре камушки посулили неудачу в отношениях с нынешним мужчиной, увы, так и случилось. Когда я работала на радио, моя коллега Елизавета Одучуевна сильно переживала, когда её сестра пропала, через три дня собиралась идти в милицию. По хуваанаку выходило, что сестра в каком-то помещении, не одна, но придёт домой. После обеда Лиза пришла радостная: оказалось, что сестра нянчила ребёнка в одном доме и только сегодня освободилась. Когда я ехала на поезде из Москвы, разложила хуваанак для себя, сидящая напротив молодая женщина заинтересовалась, стала спрашивать, зачем я это делаю. Узнав, что это гадание, она попросила меня погадать, сказав, что спешит к сыну, он служит в армии, в последнее время не стал звонить, так сильно переживает за него. Я ей предсказала, её ждут радостные вести, с сыном всё в порядке, её ждет удача. Она, как мне показалось, не очень-то поверила, но попросила дать ей свой адрес. Я совершенно забыла об этой встрече, но под Новый год я получила бандероль от неё и письмо, где она благодарила меня, писала, в то время ей было очень плохо, и она ехала, не зная, что делать. Когда приехала к нему, его дела действительно были в порядке, и теперь она счастлива. Дала в письме свой московский адрес и приглашение в гости.
Как то у меня брала интервью редактор Надежда Антуфьева для газеты в 2016 году. Я рассказала ей про гадание на камешках и вот что написала Надежда: “В предсказания не верю. Жизнь жестко научила опираться только на собственные решения и стойко отвечать за свои ошибки, не оправдываясь безвольным: «Не судьба». Но на этот раз сделала исключение, ведь в роли ворожеи выступала коллега – Лидия Херлииовна Иргит, член Союза журналистов Тувы, регионального отделения Союза журналистов России, с серьёзным стажем – с 1983 года. Обоюдный творческий интерес представлял вопрос, на который попросила её ответить, разложив хуваанак – камешки для гадания. Хранит она их в сине-желтом вышитом мешочке. А мешочек – в войлочной шкатулке в виде тувинской юрты, похожей на ту, в которой родилась и выросла. В этой юрте-малышке лежат и другие традиционные гадательные атрибуты, тонкости обращения с которыми переняла от деда и отца – четыре бараньих косточки, маятник на серебряной цепочке. Два журналистских фестивальных камешка в комплекте для прогноза окончательно убедили меня: вопрос – по адресу. «Будет ли профессионально качественным, полезным людям очерк, который готовим сейчас к публикации?» Коллега сжала свою коллекцию в переплетённых пальцах рук, что-то пошептала над ними. Затем стала раскладывать и перекладывать в три ряда, меняя расположение по своей особой системе. Нарисовала клеточки, записала полученные цифры и вынесла заключение: «Удача будет, дорога открыта»…
***
С дошкольного возраста меня учила моя мама, и говорила постоянно: “Камень тоже живое существо, имеет свой менталитет, он дышит и понимает по-своему. Это тоже Очалан (Вселенная). У Вселенной ничего нет бесплатного, без обмена ничего не получится. Бесплатный сыр только в мышеловке. Смотри под ногой, если будешь просто топтать зелёную траву, она будет обижаться, и тихим голосом ворчать: “Сегодня ты меня беспощадно топчешь как угодно, а завтра я буду топтать тебя, когда мое время наступит. В Очалане (Вселенная) каждому дано своё время”...
Очалаң - это Вселенная (по-буддистски колесо шести миров.)
Маленькой я задумывалась о Очалане (О Вселенной), что Небо такое бескрайнее, моих знаний и жизни не хватит, чтобы познать его...
О, мой Великий белоголовый Алтай! О, мое Синее Небо-Тэнгер! О, духи Великих Гор! Я – твой глупый щенок. Дай мне силу Вселенной! Помоги мне, подскажи, что ответят мои вольшебные камни, будет ли дорога открыта передо мной... Духи великих волшебных камней, от всего сердца и от души прошу прощения, скажите мне только правду, помогите мне... Алтай – священное, магическое сакральное слово, это ведь тоже Вселенная. Великие Горы Вселенной, как пирамида, связаны с космосом. По словам тувинских стариков, это не просто название чего-то. Будучи маленькой, я не смела встревать в разговор взрослых, чтобы уточнить значение слова, это было не прилично, так что для меня это осталось загадкой Вселенная.
Алтай! Жители Монгун-Тайги это слово употребляли, когда случалась беда или во время стихийных бедствий, просили и вызывали сильный дух Алтая, Монгун-Тэнгэр-Хайыракан. Перед гаданием объязательно нужно обратиться к Вселенной, получить разрешение и доступ от духов Алтая, а также искренне молиться всем сердцем и душой. У тувинского народа чалбарыг (алгыш сос) имеет очень большое значение. Это слово благопожелание, благословение. Монгун-тайгинцы верили, что слова могут иметь магическую силу, они могут повлиять и на природную стихию и исполнить желания и чаяния человека.
В любом случае надо помнить, что хуваанак, это не игра и не бизнес.
… Сейчас, вспоминая годы учебы в сельской Моген-Буренской восьмилетней школе, понимаю, какая смесь из октябрятско-пионерского советского воспитания и шаманских традиций – того, что мы видели и слышали в юртах от соседних монголских, тувинских стариков, бабушек и дедов, была в наших детских головушках. И как только в них всё уживалось одновременно? Вечерами, когда воспитательница, строго велев всем спать – отбой, уносила свечу из нашей девчоночьей спальни, мы, выждав, когда затихнут её шаги, тихонько выползали из-под одеял и начинали гадания. Иногда убегали к роднику и гадали там, это делалось обязательно на новолуние в полночь. Пытались узнать свою судьбу с помощью зеркала. Излюбленным занятием было вызывание духов предков в полнолуние. Заранее готовили книгу – обычный школьный учебник, ножницы и ленту – обязательно красную. Ножницы клали на книгу и перевязывали их красной лентой, конец которой держали в вытянутой руке. Получался своеобразный маятник, который или колебался, или нет. По очереди произносили самодельную молитву бургану – богу, прося его отправить дух кого-то из умерших. Если книга с ножницами не шевелилась, значит, дух не хочет появляться и отвечать на твой вопрос. Если поворачивалась по часовой стрелке, это означало «да», если против – «нет». Чаще всего девочки вызывали кого-то из предков своего умершего рода, а я любила разговаривать с Владимиром Ильичом Лениным.
Я постоянно задавала ему один и тот же вопрос: «Скажите мне, уважаемый великий дух Ленина, получу ли образование после школы?» Это было моей мечтой. И вождь радовал, отвечая утвердительно. Он всегда был за то, что надо учиться, учиться и учиться.
Я в душе чабанка, а по призванию – поэт. Детство моё постоянная перекочёвка: летняя, осенняя, зимняя, весенняя, от стоянки к стоянке. Наша летняя стоянка была на одной из самых высоких мест Монгун-Тайги – Каък-Хол. Из открытой двери юрты в летний жаркий день, разговаривая за чашкой чая, можно увидеть, как в телевизоре, монгольскую степь в повседневном непрерывном движении жизни: вереницу машин, идёт ли дождь или как перегоняют скот окрестные чабаны. Если идти через степь, то за синей тайгой находится китайская земля. В давние времена из Хемчика через Монгун-Тайгу было много всадников, едущих в Монголию и Китай, вспоминают старики. Там же недалеко и высокие горы Алтая. Нас у отца и матери было тринадцать детей - Елизавета, Хулер-оол, Лина, Александр, Лидия, Борис, Галина, Иван, Уран-оол, Наталья, Андрей, Байлакмаа, Чойганмаа. Погодки. Одиннадцать детей мама родила в юрте и только двоих – Ивана и Байлакму – в больнице.
В юрте нашей всё было так, как заведено у кочевников: продумано, рационально, для каждого предмета и человека – своё место. В центре круга – очаг: железная печь с тубой, выходящей в хараача – верхнее отверстие для выхода дыма. За ним, у дальней от входа стены – деревянная кровать родителей. Левая половина юрты – мальчиковая, правая была наша, для девочек. Местом для сна был мягкий белый, стёганый тканью войлок, который днём убирали. Одеяло у каждого ребёнка было своё, за этим строго следила мама. Став взрослой, я поняла, что таким образом мама подчеркивала нашу индивидуальность, учила к самостоятельности, оберегала наш покой. Наш отец был весь в заботах и хлопотах о хозяйстве, о детях, и глядя, как мама заботится о нём, как она подает отцу, первому, свежезаваренный чай, мы с детства уяснили для себя, что наш отец главный в семье, его надо слушаться, любить, уважать и почитать. А мама для нас была всем: сказочница, выдумщица, певунья, режиссёр наших первых сказочных постановок в юрте, первая наша учительница. Мы до школы свободно умели считать до ста, знали все буквы алфавита, а как много загадок, поговорок, сказой прибауток, частушек и пословиц она знала! Часто, увидев суслика, я бегом бежала за ним, пытаясь догнать. Вечером, врачуя мои расцарапанные колючками босые ноги, мама говорила: «Глупая голова ногам покоя не даёт…».
Наша мама выросла сиротой – едва она появилась на свет, умерла её мама. Воспитывалась у многочисленных родственников, с детства пасла скот, приглядывала за детьми своей тети Эртине. В 1935 – 38 годах ещё при Тувинской Народной Республике, училась в летней школе на чабанской стоянке. Была очень способной, тянулась к знаниям, но у сироты не было возможности продолжить образование дальше. Об этом жалела всю жизнь и требовательно следила, чтобы её дети хорошо учились в школе.
Дети чабанов с рождения живут в гармонии с природой, с населяющими её живыми существами. Мама рассказывала, что малышкой я очень жалела в морозы разноцветных снегирей, которых называла птицами в красных джемперах, и просила у мамы зерно, чтобы покормить их. Взамен снегири обещали мне свои красивые джемпера подарить, которые мне нравились.
Утром во время окота мы просыпались под блеяние проголодавшихся за ночь новорождённых козлят и ягнят, играя, подражали тому, как взрослые ловят арканом коня. В шесть лет я уже ходила за отарой, хорошо ориентируясь среди гор, запоминая не только наши привычные пастбища, но и места, где пасутся овцы, коровы, лошади соседей. Если я помню своё детство, как вечную перекочёвку, то маму я помню с шитьем в руках, она всем нам шила обновки своими руками. От мамы я научилась петь, сочинять частушки, что позднее перешло к сочинению стихов, и все мои стихи берут начало от материнской любви. Однажды в десятом классе одна из девочек попросила сочинить стихотворение о любви для своего парня. Так я написала своё первое стихотворение о любви, а девушки стали его петь под гитару. Папа наш ушел из жизни первым, и мама одна продолжала заботиться обо всех нас: доучила, выдала замуж дочерей, женила сыновей. Очень ценила она присвоенное ей высшее материнское звание «Мать-героиня» и соответствующий ему орден, и надевала его в торжественных случаях, прицепляя к своему тону – национальному халату. «Век живи – век учись», – постоянно повторяла она, и этому маминому наказу следую до сих пор.
Близкие звёзды
Монгун-Тайга (3976 м над уровнем моря) — высшая точка Восточной Сибири и одна из наиболее привлекательных для туристов гор Тувы. Монгун-Тайга переводится, как Серебряная гора, в значении «седая, умудрённая, уважаемая». Интересно, что тувинское слово «тайга», обозначающее лысую гору (голец в русском языке) трансформировалось в непроходимые лесные заросли с преобладанием хвойных пород. Монгун-Тэнгэр-Хайыракан — второе, монгольское название Монгун-Тайги. До 1932 года и гора, и район Тувы, получивший от неё своё название, входили в состав Монголии. Монголы считают гору небесной обителью бога-медведя Хайыракана.
Моя родная загадочная Монгун-Тайга – таинственная незнакомка даже для жителей Тувы. Нелегко добраться в этот суровый скалистый край, но тому, кто отважится, почудится средь валунов и саблезубых скал, что он находится на другой планете.Над всем этим великолепием возвышается величественная гора Монгун-Тайга. Если она завернулась в лоскутное одеяло из облаков, не жди хорошей погоды. В ясные дни, открытая взору, величаво блестит серебряной шапкой ледников, и кажется, что вместе с людьми радуется жизни и жаркому дню. Наша летняя стоянка была на одном из самых высоких мест. В солнечный день из открытой двери юрты, как в телевизоре, можно было увидеть дальнюю монгольскую степь: там прошла машина, а вот перегоняют скот окрестные чабаны... Девочкой я часто ночевала летом под открытым небом. Так близко, как в родных местах, мне больше нигде не приходилось видеть звёзд. Глядя на небо, усеянное звёздами, я часто представляла, как брожу среди звёзд. Так близко, как в Монгун-Тайге, никто, наверное, никогда не видел звёзд. Для нас, малышни, оно было открытой книгой космоса. И в детских снах, неспокойных и будоражащих душу, часто летала к звёздам.
Я не обижена звёздным небом, сторицей награждена им – оно мне дало чувство прекрасного, дар выражать свои чувства прозаическими строчками и стихами. А начиналось всё там – под монгун-тайгинским ярким звёздным небом...